Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 1. Там, где разбиваются сердца

— С чего вы взяли? — возмутилась Лиза. — Таня — честная девушка!

— А вот сейчас мы и посмотрим, какая она честная. Вы позволите? — Забалуев повернулся к княгине за разрешением.

— Да, пожалуйста, — кивнула та, — ищите, да только я тоже сомневаюсь. Татьяна ни в чем таком прежде у нас не замечена.

— Ничего я не брала! — воскликнула Татьяна.

— А вот мы в фартуке посмотрим — что-то он тяжеленький. Что это там тикает? Не мои ли часы? — Забалуев виртуозно извлек из кармана Татьяниного фартука свои часы. — Воровка! Вот, милые дамы, вы сами все видели. Как пострадавшее лицо, я требую наказать виновницу этой отвратительной кражи!

— Клянусь, я впервые их вижу!

— Так как же они у тебя оказались? — нахмурилась Долгорукая.

— Подкинули! Сейчас и подкинули!

— Уж не на меня ли ты намекаешь… — начал Забалуев.

— На кого ж еще, Андрей Платонович? — дерзко спросила Татьяна.

— Ты как смеешь голос поднимать, мерзавка?! — завелась княгиня. — Да я тебя за одно это велю на конюшне выпороть!

— Не на конюшне, а во дворе, чтобы все видели! — поддакнул Забалуев.

— Маменька! Андрей Платонович! Успокойтесь, прошу вас! — взмолилась перепуганная за Татьяну Лиза.

— Барыня, да не брала я…

— Молчать!

— Таня! — вмешалась Соня. — Скажи, может быть, ты взяла эти часы почистить и забыла положить?

— Взять, значит, взяла, а положить, забыла? Нет, это и называется украсть! — не унимался Забалуев.

— Господь с вами! — взмолилась Татьяна.

— Маменька, посудите сами — для чего Татьяне эти часы?

— А ты, Лизавета, ее не защищай, у вас, я смотрю, круговая порука. Скажешь, и письмо она не брала?

— Письмо было, — признала Татьяна, — а часы — не мое, не виновата я!

— Как вы все это терпите, Мария Алексеевна? — взвизгнул Забалуев. — Выпороть ее, да и дело с концом! Вся спесь из нее разом и выйдет. А на вас, Елизавета Петровна, я удивляюсь! С какой стати вы крепостную девку так защищаете?

— Таня мне подруга! А вы в нашем доме распоряжаться людьми не смеете.

— Не дерзи, Елизавета! Андрей Платонович спас тебя. Где твоя благодарность?!

— Меня Владимир спас, на руках из леса вынес!

— Думаю я, не поправилась еще Лизавета Петровна, ей бы снова в постель надо лечь — отдохнуть, глядишь, ум и просветлеет, — с угрозой в голосе сказал Забалуев.

— Маменька!..

— Все! Довольно, утомили. Ничего больше слышать не хочу. Дмитрий! — крикнула Долгорукая. Тот немедленно возник, словно из ниоткуда. — Веди Таньку на двор, да народ собери, пусть видят, и чтобы впредь никому воровать не повадно было!

— Марья Алексеевна! Барыня! — взмолилась Татьяна, падая перед ней на колени. — Ничего я не брала! Клянусь!

— Язык-то прикуси! — прикрикнул на нее Забалуев и оглянулся на озадаченного таким поворотом событий Дмитрия. — Тебе хозяйка чего велела? Драть ее, как Сидорову козу!

Дмитрий еще раз посмотрел на княгиню, вроде с сомнением — та кивнула, исполняй, мол, что велено! Тогда Дмитрий подхватил Татьяну с колен и поволок на двор. Лиза с Соней кинулись следом, но Долгорукая преградила им путь.

— Куда собрались? Я с вами еще не закончила…

Забалуев же поспешил посодействовать экзекуции. С видимым удовольствием он наблюдал за тем, как Дмитрий кликнул подручного конюха Алешку и наказал ему Татьяну стеречь. Потом притащил откуда-то лавку и велел Алешку звать всех сюда. Татьяна Богом просила его — остановись, миленький, не виновата ни в чем! Но тот ничком положил Татьяну на лавку и склонился над ней, чтобы привязать.

— Ты, Таня, меня извини, — улучив мгновение, прошептал он так, чтобы Забалуев не услышал. — Мы — поди подневольные. Барыня приказала — надо исполнить…

— Эй, ты там! — закричал на него бдительный Забалуев. — Чего глазами хлопаешь? Начинай — видишь, уже сбежались все!

Дмитрий оглянулся — перепуганные дворовые жались по сторонам от крыльца — и взмахнул плетью. Ударил легонько, потом еще раз, еще…

— Так, и это все? — снова подал голос Забалуев. — Дальше! Дальше!

Дмитрий снова занес плеть над Татьяной, как вдруг услышал:

— Не сметь! Что здесь происходит?!

— Барыня приказала, — Дмитрий бросил плеть и виновато уставился на Андрея, невесть как и когда вернувшегося в имение.

— Андрей Петрович… — Забалуев даже задохнулся от неожиданности. — Эта дрянь у меня часы украла.

— Я не трогала ваших часов! — простонала Татьяна.

— Трогала не трогала, а прикарманила!

— Этого не может быть, — сказал Андрей, подходя к Татьяне и освобождая ее. — Я не верю вам!

— Поживите с мое — поверите. У меня в имении таких ловких много. По всем хлыст плачет!

— Вот у себя в имении порядок и наводите! — Андрей подхватил Татьяну под руки и повел во флигель, где была ее комната.

— Никогда не прощу себе, что оставил тебя… — сказал Андрей, укладывая Татьяну на постель.

— Пустяки, барин. Заживет.

— Ты, Таня, прости меня, я не думал, что такое может случиться. И, поверь, ни минуты не сомневаюсь в том, что ты невиновна.

— Ах, Андрей Петрович… Они ведь меня не за часы отхлестать хотели, а за письмо. Лиза вам написала — рассказать хотела…

— С Лизой я и сам поговорю, а ты лежи, поправляйся.

Андрей нежно поцеловал Татьяну в лоб и бросился к матери. Долгорукая сидела в гостиной, где продолжала распекать Лизу, да и Соне за компанию доставалось по ходу от матушки.

— Это с каких же пор в нашем доме чужие расправой над слугами распоряжаются?

— Андрей? Что за манеры? Врываешься, кричишь! Откуда ты? Ты ведь уехал в Петербург?

— Я вернулся. Душа была не на месте, чувствовал что-то. И, как оказалось, не зря.

— Чувствовал? Не то ты чувствовал! — рассердилась Долгорукая. — Татьяну в краже уличили, вот и отвечает за содеянное.

— Это вас Андрей Платонович убедил в этом?

— За него часы убедили — их в Танькином фартуке нашли. Я видела собственными глазами. Ну, не сами же они туда прыгнули!

— От Андрея Платоновича, подозреваю, еще и не таких фокусов можно ожидать. Маменька, нельзя верить этому человеку! Наверняка, он сам и подсунул их Тане в карман.

— Андрей! У тебя нет оснований обвинять достойного человека в такой мерзости.

— Зато у меня есть, — заявила Лиза. — Андрей, ты совершенно прав, что не доверяешь Забалуеву. Он — страшный человек, я уверена — он мстил Татьяне за ее помощь мне. И за то, что она видела, как он ударил меня.

— Что? — побелел Андрей. — Господин Забалуев посмел поднять на тебя руку?! Когда это случилось?

— В день спектакля у Корфов.

— И мне никто не сказал? Вы знали об этом, маман? — Андрей обернулся к матери и все понял. — Знали. Знали и настаивали, чтобы я поскорее уехал… Потому что понимали — я не позволю принимать этого мерзавца в нашем доме!