Доун Линдсей - Английский союз

Куда бы она ни взглянула, везде натыкалась на ужасные картины. Прежде она не могла представить последствий ожесточенных сражений. Мужчины с раздробленными руками и ногами, со смертельными ранами, с изможденными серыми лицами. Некоторые еще что-то выкрикивали при их приближении, просили воды или настойки опиума, но многие были слишком слабы, они безразлично отворачивались от неяркого света фонаря. Она знала, что большинство добровольцев — юноши, горячо и преданно ответившие на призыв своей страны, или такие, как Магнус, и, казалось, едва ли не все они собраны здесь: мальчики, которым еще рано бриться, и мужчины, все повидавшие на своем веку, стоически молчаливые.

Она утерла предательские слезы, от ужаса, царящего вокруг, почти позабыв, зачем она сюда пришла. Первым инстинктивным желанием было помочь им, но она даже не знала, с чего начать. Она не заметила, как капитан Эшборн подошел, взял за руку и крепко сжал ее, тихо сказав:

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле. Наши доктора осмотрели их; все, что можно сделать, уже делается, поверьте мне.

Сара вздрогнула, однако не ответила. Каждый раз, когда капитан Ферриби освещал своим фонарем очередное серое лицо, она опускала глаза, боясь, что увидит кого-нибудь знакомого. Здесь могли оказаться и Магнус, и Хэм, и Джеф или кто-то другой, кого она лично знала, и каждый раз она вздыхала с облегчением: выхваченное из темноты лицо оказывалось незнакомым. И все же у каждого из них должны быть жена, мать, любимая, так же, как Сара, озабоченные тем, где их родные и близкие.

Сара нашла руку Десси и вцепилась в нее, предполагая, что та чувствует то же самое. Медленно они подошли к бесконечным рядам раненых и мертвых, обе молчаливые и бледные от ужаса. Сара готова была кричать и царапать себе лицо от того, что не подумала захватить с собой перевязочный материал и лекарства. Да что лекарства, по крайней мере, еды и воды. Но когда она сказала об этом, капитан Ферриби быстро ответил:

— Согласен, мадам, зрелище страшное, но на самом деле им оказывают помощь. Эш уже сказал, наши доктора осмотрели их сразу после того, как они осмотрели наших ребят. Я вас предупреждал, лучше не приходить сюда, чтобы не расстраиваться.

— Расстраиваться? — повторила она недоверчиво и устыдилась собственного сорвавшегося голоса. — Расстраиваться?

Ей казалось, что любой, у кого есть чувства, должен быть потрясен увиденным, независимо от того, чья сторона выиграла, а чья проиграла. Магнус постоянно рассказывал ей правду о войне, иногда припоминая самые жестокие подробности, но он не подготовил ее к подобному зрелищу. Сара больше не понимала, как Магнус мог так бодро собираться на войну, зная, что все это неизбежно, не понимала, как мог хотеть войны вообще кто-нибудь. Первый раз в жизни Сара засомневалась в собственной храбрости.

— Да, Господь не позволит, чтобы такая, по вашему мнению, нежная душа расстраивалась от созерцания столь неприятных картин, — сумела вымолвить она. — Десси, почему мы не догадались организовать госпиталь, собрать лекарства! По крайней мере, мы были бы заняты делом, а не томились в страшном неведении, ожидая новостей.

Даже капитан Ферриби не нашелся, что сказать на это, поэтому они просто шли вперед. Пожатие капитана Эшборна усилилось, теперь он почти поддерживал Сару под руку, а она едва сознавала, что происходит. По дороге они останавливались, капитан Ферриби поднимал фонарь, и Сара молча качала головой. Лицо капитана Эшборна делалось все мрачнее. Когда они обошли место, где содержались раненые, и Сара не встретила ни одного знакомого лица, он сухо сказал:

— Я говорил, что вы его не найдете. Если ему повезло, сейчас он должен быть на полпути в Вирджинию. Давайте уйдем отсюда.

Она позволила, чтобы ее проводили, слишком потрясенная; в настоящий момент она почти ничего не понимала. Доверив одну руку капитану Эшборну, а другой опираясь на Десси, чье состояние было ничем не лучше ее собственной, Сара покинула территорию ужасного госпиталя. При выходе они немного постояли, но Сара не смогла больше выдавить ни единой слезы, хотя слезы, несомненно, принесли бы ей облегчение.

Капитан Ферриби спокойно спросил Эшборна, обращаясь через головы женщин:

— Что Сейчас, Эш?

Сару вдруг пронзила жестокая догадка: она не задумывалась, что же станет делать дальше. Она поставила перед собой цель доказать самой себе: Магнус не убит и даже не ранен; к этой цели она упрямо стремилась. И что же теперь?

Конечно, она не взглянула на тела убитых, которые, должно быть, где-то собрали или, возможно, вспешке уже закопали. Но даже у нее не хватило духа для такого тяжкого испытания, она совсем не была уверена, что в нынешнем состоянии она смогла бы это выдержать.

— Боже милостивый! Ты, дурак! Замолчи! — выдохнул капитан Эшборн с удивительной яростью. — Разве ты не видишь… они… уже достаточно выстрадали. Сколько времени прошло с тех пор, как вы хоть что-нибудь ели? — потребовал он ответа у Десси, очевидно, не веря что Сара скажет правду.

Десси слабо покачала головой, возможно, как и Сара, не в состоянии вспомнить. У Сары от одной мысли о еде подкатывала к горлу тошнота, но она понимала: ей еще понадобятся силы. Поэтому она позволила отвести себя обратно в штаб капитана Ферриби.

Им дали возможность умыться и привести себя в порядок. Сара, слишком усталая и разбитая, чтобы думать о тщеславии, махнула рукой на то, как она выглядит. Капитан, вспомнила она, был так щедр, что назвал ее соблазнительной. Явный комплимент, ибо с лицом, измазанным копотью, и рыжими волосами, собранными в пучок, ее вряд ли кто-либо счел бы привлекательной. Но у нее не хватило сил думать об этом, поэтому она устало вымыла лицо и руки и позволила Десси распутать самые крупные колтуны в волосах. Ее волосы всегда были ее проклятьем, непокорные и густые, вызывающе рыжие, они не укладывались в скромные гладкие прически, особенно модные в это время, и сейчас она бы с радостью просто от них отделалась.

Разорванный ворот платья Десси умудрилась как-то подколоть, и она стала выглядеть более-менее прилично. Красный мундир она аккуратно разгладила и отложила в сторону, чтобы вернуть владельцу, хотя она и испытывала при этом довольно неприятные ощущения: несмотря на теплую ночь, она почему-то дрожала.

Когда они вернулись в комнату, где их ждали Эшборн и Ферриби, именно капитан Эшборн настоял, чтобы они поели хлеба и сыра, а также съели миску какого-то горячего супа с огромным количеством лука и невообразимым вкусом. Он также заставил каждую из них выпить по стакану вина, что капитан Ферриби шумно приветствовал из своего угла. Сара вспомнила историю свиньи и с благодарностью подумала о том, что им не предложили ворованной свинины; она вряд ли смогла бы проглотить хоть кусочек.