Эльза Вернер - Цветок счастья

С этими словами Амвросий снял со стены свой плащ и накинул его на плечи. Взяв свою альпийскую палку, он уже собирался выйти, но хозяин нижней гостиницы преградил ему дорогу и решительно сказал:

– Мы все пойдем с вами; шести человекам легче будет чего-нибудь достигнуть, чем одному. Доктор, конечно, останется здесь!

– И не подумает! – воскликнул Эбергард. – Доктор тоже идет с вами!

– Вы не выдержите такой трудной дороги, – возразил Амвросий, – ведь каждый из нас рискует своей жизнью!

– Это уж мое дело; вас совершенно не касается вопрос о моей жизни, я могу распоряжаться ею как хочу, – сердито ответил Эбергард. – Трудность пути меня не пугает; если вы можете преодолеть ее, то и я также. Словом, я иду, и конец! Если мы, действительно, найдем этих несчастных, то я как врач окажусь более необходимым, чем вы все.

Последнее обстоятельство оказалось настолько убедительным, что никто не решился возражать доктору, и даже Амвросий замолчал. Он пошел вперед во главе маленького отряда, двинувшегося в путь на помощь погибающим.

Дорога к сторожке и в обычное время была не совсем безопасна даже для опытных горцев, теперь же опасность увеличивалась из-за тумана и недавно выпавшего снега. Овраги и обвалы были полускрытые этой свежей пеленой, так что, прежде чем сделать шаг, нужно было попробовать палкой, не проваливается ли под ней земля. Местами туман был настолько густой, что нельзя было различить проложенную тропинку. Иногда люди попадали в огромные сугробы снега и с трудом выбирались оттуда; кроме того, нужно было все время остерегаться, чтобы сверху не упала ледяная глыба, которая могла бы сразу убить весь маленький отряд. Амвросий был прав – отважные люди неоднократно рисковали своей жизнью, совершая свой недлинный, но бесконечно тянувшийся переход от горной гостиницы до сторожки.

Дорогой путники почти не говорили, но все время, не останавливаясь, двигались вперед. Крестьяне привыкли к горным путешествиям в любую погоду, им уже не раз приходилось спасать людей почти при таких же условиях, но все с молчаливым уважением смотрели на доктора Эбергарда, мужественно выносившего все трудности пути.

Наконец, еле дыша от усталости, маленький отряд заметил низкую крышу сторожки. Если турист со своими проводниками был там, то все обстояло благополучно. Еще издали начали звать их, но из сторожки не раздавалось в ответ ни одного звука, и когда дверь открылась и люди вошли внутрь, то там не оказалось ни одного человека.

Для всех это обстоятельство явилось горьким разочарованием. Теперь почти не оставалось надежды найти кого-нибудь в живых.

Если бы путешественники спрятались в расщелину какой-нибудь скалы, чтобы переждать непогоду, то теперь они должны были бы находиться в сторожке. Прошло уже более трех часов, как ветер стих, у путников было достаточно времени, чтобы добраться до безопасного места, тем более что проводники прекрасно знали, как страшно было бы провести ночь на открытом месте во время метели.

Отдохнув немного, отряд начал совещаться о том, как поступить дальше: оставаться ли здесь или вернуться обратно в дом Амвросия? Мнения разделились.

– Сделаем еще один последний рывок, – предложил Амвросий, – дойдем до следующего подъема, и если и там не окажется никаких следов, то этим на сегодняшний день закончим наши поиски и вернемся обратно.

Это предложение было встречено общим согласием, и маленький отряд снова отправился в путь. Сторожка, служившая для туристов, взбиравшихся на горы, ночным приютом, находилась в выемке громадной горы; за ней начинались ледники и снежные сугробы. Тропинка вела по краю обрыва; в ясную погоду она не представляла особой опасности, но во время метели или тумана терялась из виду, и тогда положение становилось критическим.

Около четверти часа люди очень медленно поднимались вверх, ничего не видя перед собой; наконец их труды увенчались успехом. Амвросий, шедший впереди, наткнулся на что-то темное, полузанесенное занесенное снегом; не было сомнения, что это лежал человек. При помощи лопат и заступов люди быстро и дружно начали работать и через несколько минут откопали и подняли с земли Винцента Ортлера. Он закоченел, был без сознания, но, по уверению доктора Эбергарда, проявлял некоторые признаки жизни.

Пока несчастного приводили в чувство, часть отряда двинулась вперед и вскоре наткнулась на другое тело, почти совсем занесенное снегом; это был второй проводник, Себастьян. Вероятно, одна из снежных глыб скатилась сверху, упала на проводников и так ушибла их, что они лишились сознания. Если бы они не были в бессознательном состоянии, то им ничего не стоило бы подняться и пойти дальше в более безопасное место. Себастьян пострадал больше чем Винцент, и, осматривая его, Эбергард с сомнением качал головой.

Теперь нужно было найти третьего. Но долго и тщетно искали Генриха Кронека. Все близлежавшие сугробы были обысканы; Кронека звали отовсюду, но он не откликался.

Амвросий взобрался один еще выше, но тоже не нашел Генриха; молодой человек исчез. По-видимому, он отстал от своих товарищей и свалился в пропасть.

После долгих тщетных поисков решили вернуться обратно, чтобы оказать помощь найденным проводникам. Это легче было сделать в сторожке, чем под открытым небом.

Амвросий, только что вернувшийся после своих тщетных поисков, не принимал участия в обратных сборах.

– Вы идите, а я останусь здесь и не вернусь, пока не найду молодого Кронека, – решительно заявил он.

Крестьяне неодобрительно покачали головами.

– Ты никогда не найдешь его, – возразил отец Гундель. – Он, вероятно, лежит в какой-нибудь пропасти. Будь благоразумен, Амвросий, иди с нами! Ну, где ты будешь искать Кронека?

– В снежных сугробах, у ледника, он, наверно, там, – глухо, но решительно ответил старик.

– Господи, взбираться к леднику теперь – все равно, что броситься в пропасть! – с ужасом воскликнули все в один голос, и только Эбергард, не представлявший себе, как опасен замысел Амвросия, живо спросил:

– Почему вы думаете, что он там?

– Я нашел след и потому знаю, где искать.

– Амвросий, да ты, право, с ума сошел! – воскликнул хозяин нижней гостиницы. – Идти к леднику в такую непогоду! Ты знаешь, что в таких случаях никто не возвращается обратно.

Амвросий неподвижно стоял на месте, опираясь на свою палку, и пристально смотрел в густой туман, расстилавшийся над ледниками.

– Да, я это знаю! – спокойно ответил он.

– И все-таки идешь? Тебе хочется погибнуть, во что бы то ни стало? Будь же благоразумен, старик! – уговаривал Амвросия отец Гундель.

Все остальные крестьяне окружили старика и пытались убедить, что его затея – полнейшее безумие. Они все рисковали своей жизнью для того, чтобы спасти погибавших, но идти на верную смерть, зная, что это ничего не даст, было уже полным безрассудством.