Трейси Уоррен - Наслаждения герцога

После того как оружие оказалось разряженным, борьба закончилась.

— Заприте ее надежно, — приказал сыщику Эдвард, — и не слушайте ни одного ее слова.

— Нет! — закричала Филиппа, заливаясь слезами. — Нет, прошу вас!

Однако он остался глух к ее мольбам: его занимали другие, гораздо более важные вещи.

— Клер, — сказал он, поворачиваясь к жене, — давай поедем домой. Нам надо оказаться там, где мы сможем поговорить.

Но вместо того чтобы согласиться, она невидяще смотрела на него. Лицо ее было странно бледным, губы тоже словно подернулись инеем.

— Эдвард, я…

Ужас нахлынул на него, кожа покрылась мурашками.

— В чем дело? Что случилось?

Она сфокусировала на нем остекленевшие глаза:

— Кажется… меня застрелили.

Бросившись вперед, он успел подхватить ее, не дав упасть на пол. Плащ на ней распахнулся, и стало видно мокрое алое пятно, расплывающееся у нее по груди.

Держа ее на руках, он хрипло закричал.

Клер поняла, что умерла и оказалась в раю. Или ей просто снится какой-то волшебный сон? Она только что слышала, как Эдвард говорит, что любит ее! Улыбнувшись, она безвольно плыла, наслаждаясь словами, которые так долго мечтала услышать.

«Да, — решила она. — Конечно же, я умерла!»

Но тут колесо кареты попало в выбоину, и она вскрикнула, ощутив мучительную боль у самой груди. Нет, в раю такой боли быть не может!

— Держись, скоро мы уже будем дома, — проговорил Эдвард хриплым голосом.

— Дома? — шепотом переспросила она, приходя в себя настолько, чтобы почувствовать, что лежит у Эдварда на руках.

— В городском особняке.

Она закусила губу из-за сильной боли.

— В меня попала пуля. Ты с Филиппой Стоктон боролся за пистолет.

— Да, — подтвердил он полным муки голосом.

— И она тебе не любовница.

— Да. Я уже тебе говорил: кроме тебя, мне не нужно других женщин. — Его губы прикоснулись к ее лбу, а потом к щеке: нежно, почти благоговейно. — И никогда не будет нужно.

Прижавшись щекой к его груди, она почувствовала его нагое тело.

— А почему ты без рубашки?

— Тебе она была нужнее. Я разорвал ее на бинты, чтобы остановить кровь. А теперь молчи и отдыхай. Мы поговорим потом.

Но сначала ей надо было задать ему один вопрос — срочный и жизненно важный.

— Ты это серьезно? — прошептала она.

— Что — серьезно? — спросил он, гладя ее по голове.

— Я слышала, как ты сказал, что меня любишь. Правда? Ты меня любишь, Эдвард?

Она заглянула в его чудесные синие глаза, и тут голова у нее закружилась. Не успев услышать его ответ, она провалилась в темноту.

Клер медленно пробуждалась.

С момента поездки в карете прошли долгие часы, превратившиеся в череду приступов мучительной боли. Она неясно помнила кровь и свой страх. Однако во время всех этих испытаний Эдвард оставался рядом с ней, неустанно стараясь помочь ей справиться с болью.

Она помнила, как он крепко держал ее за руку, каким надежным якорем стал для нее его голос в те долгие минуты, пока врач извлекал у нее из плеча пулю. А когда все наконец было позади, он нежно и тепло поцеловал ее холодные дрожащие губы. Эдвард влажной салфеткой стер с ее щек слезы и велел ей спать.

И она заснула и сама теперь не могла сказать, сколько проспала.

Сейчас ее снова разбудила сильная боль. Опустив глаза, она увидела толстую белую повязку, которая закрывала ее плечо.

Вздохнув, она повернула голову на подушке и увидела Эдварда. Он сидел у кровати в кресле и крепко спал. Даже во сне он продолжал держать ее за руку. Она чуть сжала его руку, и счастливые слезы навернулись ей на глаза из-за того, что-он оказался рядом.

— Клер?

— Все в порядке, — сказала она. — Я не хотела тебя будить.

— Нет-нет, я рад, что ты меня разбудила! — возразил он.

Он говорил немного невнятно и явно старался справиться с глубокой усталостью.

Было совершенно очевидно, что он измучен: его глаза были обведены темными кругами, а щеки покрывала черная щетина.

— Ты выглядишь просто ужасно! — прошептала она.

Он улыбнулся и поднес ее руку к губам.

— А вот ты выглядишь лучше. Ты порозовела, и губы у тебя уже не белые. Ты нас всех сильно напугала.

— Ты был здесь все утро?

— И всю ночь. Прошли уже целые сутки.

— Сутки? — переспросила она потрясенно. — И ты был тут все это время?

Он кивнул:

— Я не мог тебя оставить. И не хотел. Пока не буду уверен, что опасность миновала.

— Со мной все будет в порядке. — И она твердо знала, что это так. — А ты действительно шпион?

Он выгнул бровь.

— Те из нас, кто находится на этой службе, предпочитают называться агентами разведки. Но — да, я изредка оказываю некие услуги военному министерству.

— Если вспомнить о том, сколько за последнее время у тебя было «деловых встреч», то это сложно считать «изредка». Так где ты был? Выполнял какое-то поручение правительства?.

— В последние пару лет у нас была утечка сведений. И прошлой ночью мне удалось устранить ее источник.

— Леди Стоктон.

— Да, леди Стоктон и еще один человек, с которым, как мне кажется, ты не знакома.

Несколько секунд Клер лежала молча, оценивая все, что ей стало известно, и то, чего она по-прежнему не знала.

— А почему ты мне ничего не сказал? Как ты мог допустить, чтобы я думала такое?

Он поморщился и с искренним раскаянием проговорил:

— Мне очень жаль, Клер. Я не мог…

— …сказать мне правду. Да, я понимаю. Однако в будущем, если ты будешь настаивать на том, чтобы и дальше оказывать услуги правительству, я хочу знать, где ты находишься. Ты не обязан рассказывать мне подробности, но говори достаточно для того, чтобы мне не надо было тревожиться. Честно говоря, мне нет дела до того, кто возьмет с тебя клятву молчать: пусть даже сам принц-регент! Ты должен дать мне слово, что больше никогда не станешь меня обманывать.

— Я тебе обещаю, Клер. Клянусь честью.

Она почувствовала глубочайшее облегчение: такого обещания Эдвард не нарушит.

— А насчет секретов ты права, — сказал он чуть погодя. — Я не хочу, чтобы между нами были какие-то тайны. Пусть будет только правда.

— Только правда! — пообещала она.

Он посмотрел ей в глаза открыто и серьезно, растрогав ее почти до слез.

— Там, в карете, ты задала мне один вопрос, — проговорил он. — Ты помнишь?

Она слабо кивнула. Сердце у нее забилось быстро и сильно.

— Вот и хорошо, потому что я отвечаю «да». — Наклонившись к ней, он бережно убрал с ее лба прядку волос. — Да, я тебя люблю, и очень сильно. Когда мне показалось, что я могу тебя потерять, я понял, насколько глубоко это чувство. Ты моя жизнь и моя душа, Клер Байрон. Без тебя я просто не могу.

— Ах, Эдвард, я так тебя люблю! Я и не думала, не смела мечтать, что ты… ты тоже…