Мэдлин Бейкер - Любовь первая, любовь бурная

Потом пришло время ехать.

Бриана потянулась за ребенком, но Шункаха поймал ее руку и повернул ее лицом к себе.

— В чем дело? — спросил он. — Что тебя беспокоит?

— Беспокоит меня? Что может меня беспокоить?

— Ишна Ви, не возводи между нами стены.

Бриана заглянула ему в глаза, и, смутившись, отвела свой взгляд.

— Я смотрела на тебя прошлой ночью и не узнавала.

Шункаха Люта нахмурил брови.

— Не понимаю.

— Ты бы тоже резал Адама?

Шункаха Люта глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух из легких.

— А как ты думаешь?

— Я не знаю. Я хочу верить, что ты не стал бы, что ты не можешь быть таким жестоким. Таким…

— Диким?

— Да, — призналась она, устыдившись.

— Однажды я делал такое, — сказал Шункаха Люта, — но больше не буду.

— Из-за меня?

— Да. — Шункаха Люта улыбнулся Бриане. — Воины собирались убить Трента, но я сказал им, что он нужен мне живым, и они согласились.

— Значит, все это сдирание кожи было просто фарсом?

— Да, я убедил их разрешить мне использовать белого человека в своих собственных целях.

— Это жестоко: позволить Адаму думать, что он умрет, когда ты знал, что это совсем не так.

Шункаха Люта пожал плечами.

— Это был единственный способ, который я придумал, чтобы заставить его смотреть на мир по-моему. — Он притянул ее ближе и поцеловал в лоб. — Трент жив и здоров, а Шункаха Люта мертв, как и требует закон белых. Разве ты не довольна?

Шункаха взял в руки лицо Брианы, провел большими пальцами по изгибам ее щек.

— Я часто думал, что вернусь к своему Народу, но теперь я знаю, что мой народ — это ты. Я слушал разговоры своих братьев вчера ночью, слышал гнев и горечь в их голосах, чувство беспомощности. Они потеряны, без домов, без семей, без цели. Они ищут старый образ жизни, но его нет. Теперь я знаю это.

Он опустил руки Бриане на плечи и притянул ее ближе, наслаждаясь тем, как она прижимается к нему, как ее руки обвиваются вокруг шеи.

Они стояли так вместе некоторое время, слушая, как довольно урчит их сын. Потом Бриана немного отодвинулась, ища глазами взгляд мужа.

— Куда мы поедем отсюда?

— Домой, — просто ответил Шункаха. Сердце Брианы глухо забилось.

— В Винслоу?

Шункаха Люта кивнул.

— Теперь нашим домом будет ферма. Мы начнем новую жизнь вместе, ты и я. И наш малыш.

— Ты и вправду будешь там счастлив?

— Я счастлив везде, где есть ты, — сказал Шункаха Люта и, притягивая ее к себе, поцеловал долгим завораживающим поцелуем, полным страсти и обещания на будущее.

Бриана чуть не задохнулась от счастья.

— Ты готова ехать домой, митавин ? — спросил он.

— Да, — нежно ответила Бриана. Сердце ее наполнилось радостью, когда Шункаха Люта посадил ее на спину лошади и подал на руки их сына.

Она смотрела, как Шункаха легко взлетел на свою лошадь, восхищаясь его грациозной силой, размахом его плеч, любовью, сияющей в его глазах.

А потом она ударила пятками по бокам лошади и последовала за Шункаха Люта домой.

Бриана сидела на верхней перекладине забора, глядя, как Шункаха Люта обучает их трехлетнего сына искусству верховой езды. Дэвид Красный Волк был подобием своего отца, начиная от цвета волос и глаз и кончая походкой и манерой говорить. Сейчас он внимательно слушал объяснение отца: держать поводья следует легко, но крепко, не позволяя им ослабевать, чтобы не потерять контакт с лошадью, и никогда не дергать их без надобности.

Сердце Брианы наполнялось гордостью, пока она смотрела на отца и сына. Как быстро прошло время, и как счастливы они вместе. Ферма процветала. У них было несколько сотен белоголовых коров, пять хорошо выезженных лошадей, а также достаточное количество свиней и цыплят. У них было десять кроликов для удовольствия Дэви, овца для Брианы, огромная желтая охотничья собака для Шункаха. Огород Брианы разрастался под ее любящей заботой, и многие люди, жившие в городе, с удовольствием покупали их овощи.

Глаза Брианы устремились на мужа. Нелегко было ему научиться проводить лето и зиму на одном месте. Первый год он часто становился беспокойным, и она с трудом скрывала опасения, что проснется однажды и обнаружит, что он ушел назад в горы и долины Черных Холмов. Но постепенно он стал любить эту землю так же, как любила ее Бриана, начал думать о ней как о своей. Большинство жителей города, в конце концов, приняли его, хотя некоторые оставались неприветливыми и надменными. Кое-кто отказывался разговаривать с ними обоими, но Бриана не придавала этому значения. Со временем, она надеялась, все увидят в Шункаха Люта прекрасного, порядочного человека, каким он и был на самом деле.

Марджи и Люк Крофт стали их лучшими друзьями. Они проводили День Благодарения и Рождество вместе, посещали вместе церковные и общественные вечеринки, ездили друг к другу в гости на неделе. Именно Крофты способствовали тому, чтобы остальные жители города поняли, что Шункаха Люта не был низколобым, беспринципным и кровожадным дикарем. Супруги Крофт всем нравились. Их уважали. А если они не находили в Шункаха ничего дурного, значит, возможно, нечего было и искать.

В тех случаях, когда они ездили в город, Шункаха сменял штаны из оленьей кожи на рабочие брюки из хлопчатобумажной ткани и рубашку, а мокасины на ботинки. И только его длинные волосы оставались нетронутыми.

Однажды она посоветовала ему обрезать волосы, но он отказался.

— Я не могу обрезать их, — сказал он с кривой улыбкой. — Я могу жить, как белый человек, я могу одеваться, как белый человек, но я не белый человек. Я Лакота и горжусь этим.

То была единственная ее просьба, которую он не выполнил, и Бриана не настаивала. По правде говоря, ей нравились его длинные волосы — древний символ настоящего лакотского воина.

Она сидела, наслаждаясь солнцем, и радостно было видеть, как ее муж и сын кружат по загону. Дэви сидел прямо, его ноги свободно свисали по бокам лошади, руки держали поводья так, как учил отец. Он улыбнулся и махнул рукой, проезжая мимо матери, и она помахала в ответ. Потом обратила свое внимание на Шункаха.

Шункаха Люта почувствовал взгляд и нашел ее глазами. Медленная улыбка озарила его лицо, и Бриана почувствовала внутри тепло — его любовь, преодолевая расстояние между ними, согревала ее.

Я люблю тебя .

Бриана произнесла эти слова одними губами, положив руку на живот. Там, как раз под ее сердцем, расцветала новая жизнь.

Шункаха Люта провел лошадь по загону еще раз, потом снял сына со спины мерина, и Дэви побежал к амбару и к котятам, которые спали там.

Быстрыми широкими шагами Шункаха Люта пересек загон и остановился рядом с Брианой. Обнял ее за талию. Их глаза встретились. Любовь, которая их объединяла, была такая же сильная, как горы, и такая же желанная, как восход солнца.