Наталия Вронская - Девичьи грезы

— Какая счастливица, она знает его, — пробормотала Ксения.

— Что ж, быть может, его представят и нам в таком случае, — отвечала ей сестра.

— О чем вы шепчетесь, девочки? — громко спросила Прасковья Антоновна.

— О гостях, тетушка, — ответила ей Ксения.

— Что, вам кто-то уже приглянулся? — рассмеялась Прасковья Антоновна.

— Да! — Ксения никогда долго не тушевалась и теперь уже вполне оправилась от первого смущения.

— Я вижу, вы смотрите на того молодого человека, что беседует с Викентием Дмитриевичем и Анной?

— Вы, как всегда, правы, тетушка. Кто это? — спросила Ксения.

— Это князь Ельской. Он полковник, служит в гвардии…

— Гусар? — восхитилась Ксения.

— Нет.

— Как жаль!

— Ну отчего? Разве только гусары могут занимать твое внимание, дорогая племянница? И ты, Саша, того же мнения?

— Что вы, тетушка…

— Ну, полно, полно… В том нет еще беды, что вам нравятся гусары. Да вот он, кажется, и сам идет к нам.

И верно: Анна шла к матери, победно улыбаясь и опираясь на руку князя.

— Ах, неужели он все же объяснится?.. — тихо пробормотала себе под нос Прасковья Антоновна.

И тут же продолжала, но уже гораздо громче:

— Князь! Как мы рады видеть вас!

— И я, поверьте, рад не меньше, — улыбаясь, ответил Ельской.

— Позвольте вам представить, мои дорогие, нашего доброго знакомого! — обратилась Прасковья Антоновна к сестре и племянницам. — Князь Владимир Алексеевич Ельской.

Князь сделал общий поклон:

— Весьма рад.

— Сестра моя, Лукерья Антоновна Старицкая, — продолжала Прасковья Антоновна, — и мои племянницы: Александра Егоровна и Ксения Егоровна Старицкие.

Князь еще раз поклонился, но теперь уже каждой из девиц в отдельности:

— Надеюсь, ваше пребывание в Петербурге окажется приятным.

— Благодарим вас, — поклонилась Лукерья Антоновна.

Любезный светский кавалер и блестящий столичный лев повергнул в некоторое смущение бригадиршу, никогда прежде на балах не бывавшую даже в уезде, не говоря уже о столице. Но Ельской был любезен и обаятелен, и это составляло его всегдашнее свойство. Он сделал еще несколько вопросов Лукерье Антоновне и совершенно очаровал ее своею простотой. Затем, он поклонился Анне и протянул ей руку. Хозяева уже отошли от дверей, и это означало, что приезд гостей закончился, что явилось сигналом к началу бала. А между сестрами еще до бала было договорено, что полонез Анна отдаст Ельскому.

— Дело в том, что князь близкий наш друг, — сказала сестре и племянницам Прасковья Антоновна, — поэтому мы с ним так накоротке. Так что не удивляйтесь. Я, признаться, думаю, что князь увлечен Анной…

— Что же, он сделал ей предложение? — спросила Лукерья Антоновна.

— Нет. Я лишь предполагаю, что он увлечен. Что же до прочего… Не будем загадывать!

Анна ушла, мать развлекла разговорами сестру, а Александра и Ксения все еще скромно стояли рядом со старшими и чувствовали себя ужасно неловко. То им казалось, что на них слишком многие смотрят и они конфузились от этого, то, напротив, думали, что на них вовсе не обращают внимания, и это было обидно.

— Неужели никто не пригласит нас танцевать? — шепнула Ксения сестре. — Это будет просто ужасно! Провести свой первый бал у стены!

— Право, не знаю… Мне кажется, гораздо страшнее сейчас выйти на паркет. Я не уверена в том, что помню все фигуры танца, — ответила сестре Саша.

— Знаешь, — Ксения уже вполне оправилась от смущения, — все же лучше быть приглашенной. Жаль, что дядя не танцует. Я бы даже с ним лучше танцевала, чем вот так глупо стоять здесь рядом с тетей и матушкой… Посмотри на Анну. Она, кажется, вполне довольна…

— Уж не завидуешь ли ты?

— Завидую! И больше всего желаю теперь оказаться на ее месте! А ты? Разве не хочешь этого? Я бы, кажется, все отдала, только бы танцевать сейчас. И только с Владимиром Алексеевичем.

— А мне бы этого нисколько не хотелось! — Сама мысль о том, чтобы выставить себя напоказ Александре была страшна.

Между тем полонез, которым открывали бал, шел к завершению. Две шеренги, грациозно и гордо движущиеся вперед, остановились и пары поклонились друг другу.

Ельской подвел Анну к матери и ее спутницам и, извинившись, отошел.

— Ну, как? Как вам здесь показалось? — возбужденно проговорила Анна.

Ее глаза сверкали, и сама она, оживленная и веселая, была в этот момент изумительно хороша собой. Лицо девушки, обычно надменное и гордое, смягчилось, но тень привычного ей недовольства все же не покинула его.

— Что же, вас никто не пригласил? — усмехнувшись, спросила она и тут же сделалась прежней Анной, с которой они уже успели близко познакомиться.

— Нет, — резко ответила Ксения.

— Вот уж поистине несчастье! Разве представить вас кому?

— Не стоит, дорогая, — мягко ответила Саша.

— Неужели тебе довольно просто стоять в стороне и наблюдать? — спросила Анна.

— Да, — ответила ей Саша.

— А мне нет, — возразила Ксения. — Я просто мечтаю танцевать. Ну хоть один раз! Хоть один танец!

— Мне жаль, если твоя мечта так и не сбудется. Но… Все может случиться! — И, рассмеявшись, Анна подошла к матери.

— Вот бессовестная! Она еще издевается над нами! — возмутилась Ксения.

— Перестань, не говори так… Она вполне имеет на это право. Мы провинциальны и совсем неинтересны, и не можем рассчитывать на то внимание, к которому привыкла она, — сказала сестре Саша.

— Ах ты, смиренница… Ну нет, это совсем не по мне!

— Дорогая. — Анна незаметно подошла к кузинам и обратилась к Саше. — Ты умеешь танцевать котильон?

— Да, конечно.

— Ах, какая прелесть. — Она взяла кузину под руку и нарочно громко, чтобы и Ксения слышала, сказала: — Я хочу предложить тебе вот что… Скоро будет котильон. Давай загадаем на цветы: я — роза, ты — лилия. И предложим кавалерам выбрать.

— Что это за загадывания? — поинтересовалась Ксения.

— Ах, вы не знаете? — презрительно наморщилась Анна. — Что ж, неудивительно…

— Позволь тебе напомнить, что это наш первый бал, — ехидно сказала Ксения.

— О да, конечно… К тому же, я полагаю, в провинции не знают многих тонкостей, касающихся балов…

— Ты не права, кузина, — возразила Саша. — Я слышала, когда от одной нашей знакомой об этом бальном обычае.

— Как мило… — пробормотала Анна.

— И в деревне в котильоне дамы загадывают на цветы… — добавила, слегка усмехнувшись, Саша. — Но к кому мы обратимся за выбором?

— К кому угодно! — беспечно бросила Анна.

— Нет! Это неловко…

— Отчего же? Впрочем… Если желаешь, — лукаво улыбнулась Анна, — обратимся к знакомому лицу… Обратимся к князю Ельскому!

Тут надобно сказать, что Анна с самого начала думала указать кузине на князя. И была уверена, что тот предпочтет розу, то есть ее. Ельской часто говорил, что она напоминает ему розу: такая же царственно красивая, как этот цветок. И такая же колючая, добавим мы. Анна хотела прямо намекнуть князю на себя и не сомневалась в его выборе, да еще в том, что этот выбор уязвит кузину. Особенно после ядовитых замечаний Ксении, ей очень хотелось позлить сестер.