Дебра Маллинс - Сладкий грех

— Этот ребенок — Матертон, — заявила герцогиня. Она вернула ребенка Миранде, которая тут же стала его пеленать. — Что ты на это скажешь, Торнтон?

— Это не мой ребенок. — Миранда насмешливо фыркнула, он злобно посмотрел на нее и тут же перевел взгляд на герцогиню. — Бабушка, вы не хуже меня знаете, что девять или десять месяцев назад, когда ребенок был зачат, меня и близко не было в Лондоне.

— Это действительно странно, — согласилась герцогиня, после чего повернулась к Миранде. — Когда мальчик родился?

— Третьего марта, ваша милость.

— Если не вы его мать, то кто же?

— Ее имя Летти Дюпре. Она умерла во время родов.

— Сожалею. — Герцогиня испытующе посмотрела на внука. — Ты точно не выезжал из имения, Торнтон?

— Точно. И вы знаете, почему.

— Знаю. И если ты утверждаешь, что не являешься отцом этого ребенка, я тоже тебе верю.

— Я никогда не встречал эту Летти Дюпре, поэтому вряд ли могу быть отцом.

— Вас несколько раз видели вместе, — заметила Миранда.

— Кто видел? Вы?

— Нет. Я лишь недавно приехала в Лондон. Но есть другие люди, которые знали о вашем… знакомстве с ней.

— Я бы чертовски хотел повидать этих «других людей».

— Торнтон, придержи язык! — осадила его герцогиня.

Несмотря на раздражение, он все же почтительно кивнул герцогине.

— Прошу прощения, бабушка.

— Вот я и говорю, у тебя шоковое состояние.

— Конечно, я шокирован. Я же ничего этого не делал.

— Однако факты говорят об обратном, — заметила Миранда. Впервые за все это время у нее появилась хоть какая-то надежда, по крайней мере, в отношении будущего этого ребенка. Но вместе с тем она была разочарована. Она уже начала было надеяться, что Вайльдхевен не такой, как другие представители его сословия, не такой, как ее отец. Эти люди отказывались от нежеланных детей, как от испорченных вещей.

— Как выяснилось, этот мальчик все же принадлежит к нашему роду, — произнесла герцогиня. — Торнтон, пожалуйста, пойми меня правильно — когда ты говоришь, что никогда не встречался с матерью ребенка, я верю тебе. Однако есть доказательства, указывающие на то, что этот мальчик — член нашей семьи, а значит, ты в ответе за него, пусть даже это не твой сын.

— Взять на себя ответственность — это все равно, что признать себя виновным, — возразил он. — А я к этому непричастен.

— Торнтон, ты глава семьи.

— Очень хорошо. Раз вам так этого хочется, бабушка, я выделю средства на воспитание ребенка. Временно, — подчеркнул он. — Лишь до тех пор, пока мы не выясним, кто его настоящий отец.

Миранда хотела с ним не согласиться ради блага Джеймса. Деньги не могли заменить мальчику родительскую любовь. Но она понимала, что в ее положении выбирать не приходится и нужно соглашаться на то, что предлагают.

— Я с удовольствием и впредь буду заботиться о Джеймсе, ваша милость, пока вы не примете решения относительно его дальнейшего будущего.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, мисс Фонтейн. — В его словах явно слышался сарказм. — Оставьте Треверсу свои координаты, и я завтра же сообщу вам о своих дальнейших планах.

Он подал знак слуге, чтобы тот проводил девушку к выходу.

— Очень хорошо. — Она положила Джеймса в корзину, взяла ее и направилась к двери, но на пороге вдруг остановилась в нерешительности.

— Не беспокойтесь, — уверила ее герцогиня, правильно истолковав ее замешательство. — Мой внук всегда держит слово.

— Спасибо, ваша милость.

Напоследок еще раз взглянув на суровое выражение лица герцога, Миранда присела в реверансе и последовала за слугой к выходу.

— Эта барышня кого-то мне напоминает. — Оставшись наедине с внуком, герцогиня в задумчивости закусила губу. — Пока не знаю, кого именно, но со временем вспомню.

— Не представляю, где раньше вы могли с ней встречаться, — сказал Вайльд, все еще раздосадованный навязчивостью этой мисс Фонтейн. — Это совсем не ваш круг общения.

— Глупости, Торнтон! Ты понятия не имеешь, кто входит в мой круг общения. — Герцогиня презрительно фыркнула. — Или же когда-то входил. Я могла бы тебе рассказать такие истории из своей молодости, что у тебя на голове волосы дыбом встанут.

— О, пожалуйста, избавьте меня от этого. — Он предостерегающе поднял руку и постарался улыбнуться. — Давайте лучше поскорее забудем об этом неприятном инциденте и отправимся на Бонд-стрит.

— Ха! — Герцогиня ловко встала, при помощи одной лишь своей трости, не дожидаясь, пока Вайльд подаст ей руку. — Если ты сможешь не думать об этой очаровательной юной леди, то ты, Торнтон, вопреки моему убеждению, не будешь подлинным Матертоном.

— Это звучит как комплимент.

Герцогиня фыркнула и направилась к выходу, но Вайльд успел заметить, что она тайком усмехается, думая, что он не видит. Отбросив прочь мысли о Миранде Фонтейн, он ускорил шаг, чтобы держаться на уровне с бабушкой. Лучше быть поближе к ней, на случай, если ей в голову придет еще какая-нибудь сумасбродная мысль — например, самой управлять каретой!

Миранда выбралась из нанятой повозки, все еще кипя от негодования после встречи с герцогом. Крепко сжимая в руках корзину с Джеймсом, она решительно зашагала по дорожке к домику Тадеуша. Хорошо еще, что герцог хотя бы сразу заплатил извозчику — меньшее из того, что он мог бы для них сделать.

Им повезло, что герцогиня пристыдила Вайльдхевена и заставила его давать деньги на Джеймса, но Миранду сильно задевало то, что он по-прежнему отрицал факт своего отцовства. Его слова о том, что весь последний год он был в трауре, никак нельзя было проверить. И это тогда, как Тадеуш пересказывал ей ходившие слухи о диких похождениях Вайльдхевена — о том, что после смерти жены он ударился в азартные игры, путался с разными женщинами. Такое поведение как-то не вяжется с образом скорбящего вдовца. Кто-то из них лгал, и все указывало на то, что это Вайльдхевен.

Но что-то в нем ее привлекало. Она знала, что люди часто лгут, но сейчас ей отчаянно хотелось верить в то, что он невиновен. Почему? Наверное, потому что он был красив и от его улыбки в животе у нее порхали бабочки. Потому что та музыка, связавшая их, заставила ее на один безумный миг поверить в то, что здесь задействованы какие-то высшие силы, что сама судьба свела их вместе.

Конечно, она знала, что жизнь устроена совсем по- другому. Сколько раз она сама в этом убеждалась — на примере матери и других женщин, работавших в таверне. Женщины всегда становятся слишком доверчивыми, когда дело касается мужчин. Они безропотно внимают каждому слову из мужских уст. Все как одна хотят влюбиться, ждут прекрасного принца на белом коне, который приедет и увезет их с собой.

Но чаще всего прекрасный принц оказывается красиво лгущим проходимцем на украденном муле… Такой, как правило, без угрызений совести может разбить женское сердце или украсть накопленные с трудом сбережения.