Анна Князева - Треугольник страсти

Остановившись, Саша посмотрела ему в глаза. Выражение ее лица было серьезным, даже неожиданно печальным. Михаил Антонович замер.

— Я не знакома с лестью, — произнесла она тихо. — И вам я сейчас сказала чистую правду. Мне давно ни с кем не было так хорошо. Вы так много интересного рассказали мне за время прогулки… Давайте присядем?

Оглянувшись на скамью, она села первой, а Михаил Антонович опустился чуть поодаль. Над их головой мерцали яркие звезды, и им обоим хотелось просто сидеть, глядя в небо, молчать и слушать упоительные звуки ночи. Сколько они наслаждались этим молчанием, Орлов не знал. Но он нарушил его первым.

— Сергей… то есть ваш отец, Саша… он тоже мог бы поведать вам немало интересного. Он очень много читал в детстве.

— Только, похоже, все забыл, — вздохнула Саша. — Мы часто с ним шалим, подушками бросаемся, как давеча утром… А если разговор серьезный, так папа сразу же начинает наставлять меня. Это так ужасно!

Спрятав улыбку, Михаил Антонович мягко напомнил:

— Так ведь это, Сашенька, его отцовский долг.

— Да, я понимаю, — отозвалась она вяло. — Только это ужасно скучно, вы не находите?

— Может быть. Меня уже давно никто не наставлял. Мои родители давно умерли.

— Как жаль! — воскликнула Сашенька искренно. — Так вы теперь совсем один на свете? Бедный…

И она вдруг обняла его каким-то материнским жестом, странным для такой молоденькой девушки. На мгновение прижавшись к ее груди, Орлов ощутил, как замерло, а потом взволнованно заколотилось его сердце. Ноги его ослабели, а в голове стало как-то мутно и горячо, будто весь его мозг растворился в том тепле, что исходило от Сашенькиного тела.

Потерявшись во времени, он потом не мог вспомнить, как долго они сидели, приникнув друг к другу. Михаил Антонович готов был провести так всю оставшуюся жизнь, ведь ничего лучшего он давно уже не испытывал. Но Сашенька попыталась чуть переменить позу, и он догадался, что у девушки затекли руки или спина устала. Выпрямившись, Орлов произнес покаянно:

— Простите, Бога ради! Я погрузился в такое блаженство, что не мог отказаться от него добровольно.

— Вот странно, — проговорила Сашенька серьезно, — вы ведь намного старше меня. А у меня сейчас возникло чувство, будто вы совсем маленький, еще ребенок, и я баюкаю вас.

— Наверное, это было ужасно…

— Это было так чудесно!

— Чудесно? В самом деле?

— Да. Мне еще никого так не хотелось обнять и…

Он подхватил:

— «…и плакать над тобой»… Помните? Это из Фета.

— Да-да! — обрадовалась Саша. — Это же посвящение Татьяне Берс, которая стала прототипом Наташи Ростовой.

— О, вы и это знаете.

— Говорят, у нее был чудесный голос, — вздохнула девушка. — Как я люблю петь! Если б вы только знали…

Михаил Антонович невольно подался к ней.

— Спойте мне, Сашенька!

Оглянувшись, она растерянно пожала плечами.

— Спеть? Здесь? Прямо сейчас?

— Почему же нет?

— Но мы ведь не одни в этом саду.

— Так мы ведь и не собираемся делать ничего предосудительного! Музыка — это святое.

Саша все еще сомневалась.

— Это так… неловко.

Решившись, Орлов осторожно сжал ее маленькую руку.

— Я с вами. Не бойтесь ничего, пока я с вами.

* * *

В своем саду Сашеньке ничто не напоминало о разочарованиях последних дней. Все ее свидания с Дмитрием Олениным случались, когда они бывали в гостях у кого-то из общих знакомых. А со своим родовым гнездом у Сашеньки Микульчиной не было связано никаких дурных воспоминаний.

Поэтому всякий раз, выбегая в сад, она испытывала мгновение счастья. Солнце пробивалось сквозь желтеющую листву и заливало дорожки золотым светом. Еще не напуганные приближающимися морозами птицы весело щебетали, скрытые сияющими кронами, и Сашеньке тут же захотелось подпеть им. Она сама не понимала, в чем причина солнечного ликования, нарастающего в душе. Но ей хотелось, как в детстве, побегать по дорожкам сада, подпрыгивая и выкрикивая нечто бессвязное.

А ведь не далее как вчера Сашенька казалась себе самой несчастной девушкой на всем белом свете. Она была так унижена этим самовлюбленным красавчиком Олениным, уже, наверное, нашедшим утешение в объятиях Вареньки Лосевой. Какой ненавистью к нему, какой тоской исходило ее сердце!

И вдруг что-то переменилось… в ней самой. Ничего вроде бы не произошло, а ей стало ощутимо легче. Ну подумаешь, взрослый, почти пожилой мужчина назвал ее красивой и сказал, что он наслаждается ее обществом. Это была обычная вежливость воспитанного человека, дворянина. Не более того! А у Сашеньки точно камень с души свалился.

«Ах, если бы он был хотя бы на десяток лет моложе! — вздохнула она. — Он ведь такой милый… Нет, он не старый, но…»

Не замечая того, Саша улыбалась, прогуливаясь по дорожкам. Ей вспомнилось, как вечером в Летнем саду Михаил Антонович уговорил ее спеть. И, когда он взял ее за руку, она решилась, внезапно поверив, что этот человек действительно способен защитить ее от всего мира.

Саша запела. Первые такты прозвучали неуверенно, но потом она вдохнула полной грудью, и ночной воздух проникнут в легкие, расправил их и позволил зазвучать голосу в полную силу. Сашеньку охватила такая радость, что она вскочила со скамьи и стала петь стоя, обращаясь ко всему Летнему саду, мерцающим звездам — к целому миру.

Потом Орлов долго молча целовал ей руки. Сашенька не ждала от него комплиментов, она по глазам его видела, что он потрясен. Когда Михаил Антонович наконец заговорил, голос его зазвучал необычайно взволнованно.

— Какое вы чудо, Сашенька! Я так благодарен судьбе, что она позволила мне хотя бы полюбоваться на вас. Услышать вас… И такая волшебная ночь… Стоило ради этого вернуться в Россию.

Уже дома, лежа в своей постели, Сашенька снова и снова перебирала в памяти его слова. Она вспоминала то неподдельное восхищение, которое светилось в его глазах. И ее охватывал восторг при мысли, что такой взрослый и многое переживший мужчина так высоко оценил ее талант.

Напевая тот же романс, она брела по своему саду, предаваясь воспоминаниям.

— Сашенька! — раздался позади нее голос, которого она не желала слышать никогда.

Вздрогнув, она резко обернулась и почти с ужасом уставилась на Дмитрия Оленина, идущего по аллее за ней следом. Его улыбка показалась Саше верхом бесстыдства.

«Он еще смеет показываться мне на глаза после всего, что…» — Не сумев выразить словами того, что сделал этот негодяй Оленин, Сашенька стиснула кулаки и быстро пошла ему навстречу.

— Что вам здесь понадобилось, сударь? — выкрикнула она еще на ходу. — Кажется, я не посылала вам приглашения!

— Сашенька, да что с вами? — опешил Дмитрий. Остановившись в трех шагах, она нервным движением поправила выбившиеся волосы.