Маргарет Пембертон - Быть вместе

Они еще не успели покончить с едой, как раздался почтительный стук в дверь; по команде паши маленький негритенок открыл дверь и впустил улыбающегося Хашима с хлопковой блузкой и льняной юбкой, торжественно лежавших у него на руках, и с парой сандалий из ремней в одной руке.

Харриет вскрикнула, не веря своим глазам, а Рауль остался возмутительно спокойным.

— Я был бы благодарен, если бы моя кузина могла сейчас же переодеться в свою одежду.

Это была не просьба, это был приказ.

Паша густо покраснел от негодования, но сделал знак двум из большого количества присутствовавших женщин.

— У моей кузины очень любознательный характер, — продолжал Рауль, не сводя с Харриет пристального взгляда черных глаз. — Она хочет осмотреть Бербер, прежде чем мы утром покинем его.

Паша уже с готовностью поднимался на ноги.

— Сопровождать ее будет мой слуга.

— В высшей степени неподобающе… В высшей степени…

Паша встретился с Раулем взглядом, и оттого, что там увидел, запнулся. Репутация Бове была прекрасно известна как в Египте, так и в Судане: он также мало ценил жизнь паши, как жизнь какой-нибудь бездомной собаки.

Харриет, ничего не понимая, собралась возразить, но один взгляд суровых непроницаемых глаз Рауля заставил ее промолчать, и она послушно вышла из комнаты, чтобы освободиться от надушенного шелка. Юбка и блузка были простыми и удобными. Собрав и крепко закрепив волосы на затылке, она разглаживала прохладный лен доходившей до лодыжек юбки и снова чувствовала себя мисс Харриет Латимер из Челтнема. Сандалии сначала показались ей странными, но были удобнее, чем ее высокие сапоги с застежками.

Когда Харриет переоделась, Хашим повел ее через невообразимо богатые комнаты, и она в первый раз заметила у него на поясе кривой кинжал. Снаружи, где их ожидали две свежие лошади, многочисленные слуги бросились было вперед, чтобы помочь ей сесть на лошадь, но Хашим выкрикнул слугам что-то, прозвучавшее для Харриет как ругательство, они отступили под бранью Хашима, и он подсадил ее в седло.

— Хашим, я на самом деле не хочу осматривать Бербер.

Харриет неподвижно замерла, снова оказавшись на невыносимой жаре полуденного солнца.

— Я это знаю, — усмехнулся он, — и не виню вас, мисс Харриет Латимер, английская леди, но это желание моего хозяина.

— Но зачем, если мне здесь нечего смотреть? — спросила девушка, когда они поскакали к заполненным нечистотами улицам.

— Возможно, и нечего, мисс Харриет Латимер, английская леди, — снова усмехнулся он, — но мой хозяин тоже хочет вымыться и отдохнуть.

— Я все же не понимаю…

— Мой хозяин не доверяет паше, — терпеливо объяснил Хашим. — Паша — человек, который любит женщин, многих женщин. Мой хозяин знает, что со мной вы будете в безопасности.

Харриет рассмеялась с радостью и облегчением. Значит, вот почему он приказал ей отправиться на полуденную жару — он ревновал. Это была новая мысль, и она понравилась Харриет. Хашим оставил без внимания выгребную яму Бербера и поскакал прочь от него к берегу реки. Широкий водный простор искрился, образуя бегущие вперед к берегу волны, и Харриет в восхищении смотрела на реку. Откуда она течет? Этот вопрос уже завладел ее мыслями настолько же крепко, как и мыслями ее отца.

— Хашим, известен ли кому-нибудь исток Нила? Может быть, местным?

— Он течет из самого сердца Африки, из мест, где не ступала нога человека, — покачав головой, ответил Хашим.

— И даже капитана Бове?

Хашим как-то необычно посмотрел на нее и, ничего не отвечая, сжал пятками бока лошади и направил ее в сторону от поросшего тростником берега, вынуждая Харриет последовать за ним.

Некоторое время они ехали молча, а затем Харриет спросила:

— Зачем паше столько слуг? Я насчитала больше пятидесяти. Ему, безусловно, не нужно так много.

— У паши нет слуг, — нахмурившись, ответил Хашим.

— Я говорю о слугах, Хашим, — с досадой повторила Харриет, думая, что он неправильно ее понял. — О мужчинах и женщинах, которые ухаживают за лошадьми и прислуживают, о девушках, которые водили меня мыться и переодеваться.

— Это рабы и наложницы.

У Харриет округлились глаза, и она чуть не задохнулась.

— Каждый паша имеет рабов и наложниц, — рассудительно пояснил Хашим.

— Но там их было множество, — возразила Харриет, чувствуя, что у нее начинает кружиться голова.

Девушки были не старше ее, а некоторые из них — моложе.

— Паша человек богатый, — пожал плечами Хашим. — Он может позволить себе купить много женщин.

— Этого нельзя допускать! — с неподдельным возмущением воскликнула она. — Это должно быть запрещено законом!

— Англичане делают все, что в их силах, — спокойно отозвался Хашим. — Но от этого мало пользы. В наших местах рабы были всегда, так почему вдруг должно стать по-другому?

— Потому что это неправильно, когда один человек принадлежит другому, как вещь, — с горячностью заявила Харриет. — Если бы я знала, моей ноги никогда бы не было в резиденции паши! Я лучше бы умерла с голоду! На этот раз пришел ее черед крепко сжать пятками бока лошади.

— Куда вы, мисс Харриет Латимер, английская леди? — окликнул ее Хашим, на мгновение пораженный взрывом ее гнева.

— К капитану Бове, — бросила она через плечо. — Я немедленно сообщу ему об истинном положении дел в резиденции паши! Когда он узнает, он даже ночь не проведет там!

Хашим вздохнул, предвидя неприятности грядущих дней. Было совершенно очевидно, что мисс Харриет Латимер, английская леди, ничего не знает о существовании в Хартуме рабыни его хозяина — черкешенки Наринды.

Харриет бешено скакала, и все ее существо пылало от гнева. Она сама скажет паше все, что думает о порядках в его доме! Впереди раскинулся Бербер, и, въехав в него, она ясно поняла, что найти дорогу до резиденции паши будет совсем не так просто, как казалось. Перед ней предстал лабиринт занесенных грязью переулков и улиц. Выбрав самую широкую улицу, она направила в нее лошадь, решив, что не должно составить труда определить местонахождение такого огромного здания, как дворец паши. На фоне жгучего голубого неба она увидела развевающийся флаг Оттоманской империи и уверенно направилась к нему. Если паша так открыто повесил флаг своей страны у себя в парадной комнате, то, несомненно, он установлен и у него на крыше.

Хашим, оставшийся далеко позади нее, разглядев, какую дорогу выбрала Харриет, стремительно поскакал вслед за ней, полный острой тревоги.

Улица сужалась, наполнялась народом, и Харриет, к собственному неудовольствию, пришлось перевести лошадь на шаг и бороться с незнакомым сильным запахом, грозившим лишить ее сознания. Бедно одетые женщины прекращали свою работу и в изумлении смотрели на нее, дети бросались к ней и окружали ее, так что она была вынуждена отгонять их прочь, боясь, как бы кто-либо из малышей не попал под копыта ее лошади. Флаг с красным полумесяцем, видневшийся за убогими строениями, становился все ближе и ближе. Наконец она свернула за угол по направлению к нему — и резко остановилась. Он развевался не над резиденцией паши, а над огромным скоплением бараков. Вместо женщин и детей ее неожиданно окружили мужчины: суданские солдаты, одетые в грубую одежду, в ту минуту как только увидели ее, с вожделением бросились бежать в ее сторону. За несколько секунд они окружили ее и загородили ей проезд, смеясь и что-то выкрикивая друг другу на непонятном ей языке, однако их намерение было совершенно ясным. Харриет изо всех сил старалась направить лошадь вперед, но десятки рук держали животное за голову, а другие руки, море их, хватали ее саму за ноги и за талию, стараясь стащить вниз.