Маргарет Пембертон - Лев Лангедока

Мать вошла в спальню вместе с Матильдой и широко раскрыла глаза от удивления. Нежность отнюдь не входила в число добродетелей, присущих ее сыну, однако иного слова нельзя было употребить для того выражения лица, с каким он взирал на растрепанную девушку на постели.

Леон не слишком охотно предоставил Мариетту заботам Матильды, но его мать определенно ждала, чтобы он удалился, и только после этого позволила Матильде снять с Мариетты грязные тряпки, которые служили ей одеждой. Она ничуть не сомневалась, что Леон мог с успехом справиться с таким делом, однако он теперь в Шатонне, а не при беспутном дворе короля.

Мариетта открыла глаза и уставилась в пустоту. Она очнулась в тот момент, когда с нее сняли изорванное платье и надели чистую ночную сорочку.

Мариетта невнятно запротестовала, но чей-то ласковый, спокойный голос тотчас проговорил:

— Успокойтесь, дорогая. Вам нечего бояться. Выпейте глоточек чаю с вербеной и усните, а утром проснетесь веселой, как жаворонок.

Мариетта сомневалась в этом. Голова у нее кружилась, и каждый мускул в теле ныл от боли. Женщина, которая говорила с ней, была одета в платье из мягкой шерстяной ткани, длинные рукава отделаны красивыми кружевами. Кружево шантильи, решила про себя Мариетта, опустив голову на мягкие подушки и смежив веки. Кажется, она уже видела раньше лицо этой женщины. Но тогда в светло-карих глазах не было выражения доброты, они смотрели на нее с насмешкой и неодобрением.

— Она уснула, — произнесла Матильда без всякой необходимости.

Жанетта де Вильнев отставила в сторону чашку с вербеновым чаем и пригляделась к Мариетте столь же испытующим взглядом, как и ее сын.

— Красивая девушка, — произнесла она раздумчиво. — Любопытно, кто она такая.

— Нет сомнения, что мы достаточно скоро это узнаем, — сказала Матильда, забирая останки платья Мариетты в свои большие крестьянские руки. — Этим лохмотьям только и место что в огне. — Она рассмеялась. — Святые угодники, ну и парочка из них получилась! Хорошо еще, что дорога их не проходила мимо Лансера.

Жанетта де Вильнев слегка поморщилась — не потому, что Матильда позволила себе излишнюю вольность в выражениях, а потому, что подумала в эту минуту о своей будущей невестке. И тотчас прогнала от себя эту мысль. У Леона жесткий характер, к тому же он до крайности упрям, но при всем том он всегда был наделен способностью к здравым суждениям. Она от души рада тому, что он наконец-то женится, и надеялась, что он не ошибется в выборе невесты. Если Леон и вправду сделал своей избранницей Элизу Сент-Бев, то она, Жанетта, сделает все возможное, чтобы ее невестка хорошо жила в Шатонне.

Вопрос в том, желает ли сама Элиза поселиться в Шатонне. Жанетта слышала и другое, однако в маленькой деревне сплетен всегда много, и не стоит особо придавать значение досужей болтовне. Она была выше того, чтобы вести такого рода разговоры с кем попало. Зато уж служанки у себя в комнатах вовсю чешут языки, обсуждая невероятную новость: Леон вернулся домой не один, он привез с собой какую-то босоногую девчонку, измученную до полусмерти. Что касается ее бегства из замка и того, что Леон как безумный бросился ее догонять, то, вне всякого сомнения, в округе на расстоянии нескольких лиг завтра же начнут судить и рядить о столь необычайном происшествии. Подумать только, наш знаменитый Лев привез домой некую никому не ведомую девицу!

Жанетта вернулась в гостиную с чуть приметной улыбкой на губах. Какими бы ни были слухи, они скоро достигнут и Лансера, а тогда Леону придется немало потрудиться, чтобы пригладить взъерошенные перышки красавицы вдовы Сент-Бев.

— Кто она такая? — спросила Жанетта сына, когда они наконец-то остались наедине: Селеста, которая очень скоро забыла о своей обиде на Леона, вдоволь наслушавшись его рассказов о Версале, удалилась к себе в спальню.

Леон уже решил, что в интересах Мариетты правду о ее бегстве из Эвре лучше держать в секрете. Но это не относилось к матери.

С графином вина он уселся перед камином и вытянул длинные ноги ближе к огню.

— Ее имя Мариетта Рикарди, она кружевница, — начал он рассказ. — Я встретил ее в Эвре. Тамошние олухи сочли ее ведьмой и охотились за ней, намереваясь сжечь на костре.

Мать ахнула в ужасе и уронила пяльцы с вышивкой себе на колени.

— И это еще не все, — продолжал Леон с лицом, неподвижным, словно маска. — Незадолго до того, как я ее встретил, они успели сжечь на костре ее бабушку.

— Блаженный Иисусе! — прошептала Жанетта и перекрестилась. — Неудивительно, что бедная девочка просто без памяти от страха и полного изнеможения.

— Ты не хотела бы узнать, была ли ее бабушка и взаправду колдуньей? — поинтересовался Леон не без любопытства.

— Нет, я ничего не хочу знать. Достаточно того, что я вижу, как бедняжка нуждается в отдыхе.

— Стоило бы рассказать тебе о том, что старая женщина обладала глубокими знаниями о травах и других целебных средствах, — сказал Леон, вставая.

— Матильда тоже обладает такими знаниями, а она вовсе не колдунья.

Леон соображал, следует ли упоминать о том, что бабушка Мариетты сама верила, будто может уберегать людей от действия ядов, и что именно эта уверенность в конечном счете и привела ее к гибели, а также послужила причиной упорной охоты за Мариеттой. И решил, что не следует. Лучше всего никогда к этому не возвращаться. Он ласково прикоснулся к плечу матери:

— То, что я тебе рассказал, должно остаться между нами. Не хочу никакой болтовни о колдовстве у нас в Шатонне.

— Ни в коем случае. — Жанетта тоже встала: — Я иду спать. Я уже не так молода и быстро устаю теперь. — Подойдя к лестнице, она добавила: — Как хорошо, что ты дома, Леон.

Он стоял у камина и наблюдал за тем, как мать поднимается по ступенькам на галерею. В первом порыве радости от пребывания дома он как-то не заметил, насколько она изменилась внешне. Губы у нее были такими же мягкими и так же ласково улыбались, как в годы его детства, но кожа истончилась, утратила живые краски, в густых каштановых волосах появилась седина. И еще он заметил, что по лестнице она поднимается тяжело дыша, а не взбегает по ступенькам, словно юная девушка, — именно так это было, когда он покидал родной дом несколько лет назад. Теперь мать вообще двигалась медленно и с большими усилиями.

Чем скорее они с Элизой поженятся, тем лучше, подумал Леон. Элиза вполне в состоянии снять лишние тяготы с плеч его матери. Всего через несколько часов они с Элизой встретятся, и он увидит у нее на пальце свое кольцо. Он отправил ей это кольцо с самой быстрой оказией, какую сумел найти, пока с лихорадочным нетерпением дожидался позволения Людовика покинуть королевский двор.