Елена Езерская - Крепостная навсегда

— Родная, чудная, любимая…

— Владимир, я тебе не помешал? — спросил счастливый Репнин, улыбаясь своим мечтам об Анне.

— Входи, Мишель! — Корф сидел за столом в кабинете и просматривал какие-то бумаги. — Правда, я жду управляющего, но не думаю, что его присутствие может нам серьезно помешать.

— Ты так и не отказался от мысли оставить его здесь? — спросил Репнин, присаживаясь в кресло у стола.

— Оставлю. До поры.

— А тебе не кажется, что пока Карл Модестович находится в твоем поместье, он может навредить?

— Помилуй, кому?

— Анне!

— И ты с этим шел ко мне? — помрачнел Корф.

— Нет, но…

— Навредить, Мишель, может сама Анна. Тебе!

— Что за глупости? — с негодованием воскликнул Репнин. — Чем Анна может мне навредить? Ты заклинаешь меня против нее, точно она ведьма!

— Поверь мне, она для тебя хуже, чем просто ведьма.

— Мне надоели твои загадки! Тебе, как будто, доставляет удовольствие мучить меня неведением.

— Неведение, друг мой, тебе покажется Раем, когда ты узнаешь правду.

— И когда же откроется мне эта ужасная правда? — саркастически поинтересовался Репнин.

— Скоро, — мрачно ответил Владимир. — Скорее, чем ты думаешь. Однако у нас есть дела поважнее… Я просмотрел все бумаги отца — ничего, ни одной, даже крошечной зацепки. А тебе удалось узнать что-нибудь о Забалуеве?

— И не только о нем. Княгиня Долгорукая оказалась откровеннее, чем я мог предполагать. По ее словам, господин Забалуев приехал в тот вечер один и беседовал с бароном с глазу на глаз, и таким образом он имел возможность подсыпать яд в бренди. У Забалуева же своя версия того, как прошел этот вечер, и он утверждает, что у Долгорукой тоже был мотив и возможность сделать это.

— Но каким образом она смогла раздобыть яд?

— Да у того же Забалуева! Они — просто два сапога пара. Но ответ на этот вопрос я вскоре надеюсь получить. У меня в два часа пополудни встреча с Забалуевым. Он обещал рассказать что-то важное.

— Я пойду с тобой! — загорелся Владимир.

— Нет-нет, — остановил его Репнин. — Мы договорились о встрече без свидетелей.

— Речь идет об убийце моего отца! Это мой долг перед ним.

— Если тебе действительно дорога память об отце, выполни его последнюю волю — позаботься об Анне.

— Анна, Анна, Анна! — Корф в раздражении встал, Репнин тоже. — Мы опять вернулись к твоей излюбленной теме, Мишель!.. Но ты можешь, наконец, успокоиться — я уже предпринял все необходимые шаги.

— Мне не нравится твой тон, Владимир.

— Очевидно, я не столь искусен в интонациях, как актеры нашего театра, но смею уверить тебя — все будет отлично. Я примусь ходить за Анной, как старая нянька — и день, и ночь!

— Владимир, я говорю серьезно.

— А если серьезно, — Корф как-то странно усмехнулся, — то я разговаривал с князем — прослушивание состоится нынче же вечером, пока Сергей Степанович здесь. Ты не доволен? Тебе не угодишь!

— Твое внезапное рвение, признаться, меня смущает. На тебя это так не похоже.

— Друг мой, ты заблуждаешься на мой счет. Ладно, я раскрою тебе свои карты. Я позабочусь об Анне лишь из корысти. Если Анна станет актрисой, у нее начнется совсем другая жизнь, репетиции, гастроли, поклонники. Она забудет тебя.

— Но я не забуду ее! И хочу тебе сообщить, что собираюсь принимать в ее жизни самое деятельное участие.

— Тогда не опоздай на ее выступление — твое мнение и планы нуждаются в корректировке. А вот и Карл Модестович, — широко улыбнулся Корф. — Входите, любезный, у меня есть для вас поручения.

Репнин откланялся и пошел на конюшню. Другой конюх, вместо Никиты, оседлал ему Париса и вывел коня на двор, потом подробно объяснил, как добраться до заброшенной избушки, указанной Михаилу Забалуевым.

— Вы, барин, человек смелый, — покачал он головой, когда Репнин с легкостью вскочил в седло.

— А чего мне бояться в барском лесу?

— Господин Забалуев у себя цыган держит. Говорят, они по округе лошадей воруют, а женщины у них — сплошь красавицы, только глаза — лучше не встречаться, заколдуют.

— Женщины для того и существуют, чтобы мужчин привораживать, — рассмеялся его страхам Репнин.

— Как знаете, барин, я предупредить хотел — мы в тот край леса никогда не ходим, опасно, — конюх похлопал Париса по боку. — Да коня в чащу не заводите и не бросайте без присмотру.

— А я обожаю опасности, — кивнул Михаил, — но про цыган не забуду — обещаю. Спасибо тебе, бывай!

Репнин слегка коснулся шпорами боков скакуна, и красавец Парис помчал его навстречу новым приключениям.

В отличие от Владимира, весьма искушенного в военном ремесле, Репнин романтизировал баталии и был склонен скорее к авантюрам, нежели к тривиальной армейской службе. Ему нравился дух приключений и тайны, и поэтому он с удовольствием окунулся в атмосферу расследования убийства барона. К тому же некоторую приподнятость обстоятельствам придавал и тот факт, что в интриге оказалась замешанной прекрасная женщина — Анна, ради которой Репнин был готов на любые подвиги и жертвы, тоже, разумеется, романтические.

Михаил не казался настоящим мечтателем, но порой иллюзии овладевали им, и все происходящее вокруг грезилось, а не оценивалось с холодностью трезвого ума. И поэтому, пребывая в возбуждении и азарте, Репнин бывал неосмотрителен и не всегда осторожен. Как и сейчас, когда вперед его вело знамя любви с вышитым на нем золотом именем Анны.

— Только пошевелись, и я тебя прикончу! — услышал Репнин незнакомый ему голос, едва вошел в указанную Забалуевым избушку.

— Отпусти… — Репнин почувствовал у горла холод стали остро наточенного клинка.

— Тебя прислал Забалуев, чтобы убить меня?

— Убить?! — решил все-таки пошевелиться Репнин. — Я даже не знаю, кто ты! Послушай…

— Не вздумай мне врать, а то в миг порешу!

— Однако, любезный, — попытался Репнин договориться с неизвестным нападавшим, — ты ошибаешься — никто меня не присылал. Господин Забалуев назначил мне здесь встречу!

— Не ври! Раз пришел меня убить, живым отсюда не выйдешь!

— Да не собирался я тебя…

Репнин не договорил — рядом просвистела пуля, потом вторая. Они влетели в открытую дверь, напротив которой стояли Репнин и неизвестный, и явно влетели неслучайно. Напавший на Михаила человек пригнулся и метнулся в сторону, к стене. И теперь Репнин увидел его. Это был немолодой цыган — крепко сбитый, с заметной седой прядью надо лбом.

— Плохо твои люди стреляют, — оскалился цыган. — Ненароком и в тебя попасть могут.

— Если бы это стреляли мои люди, — ответил Михаил, тоже прижимаясь к стене, — то ты бы уже был на Небесах.

— Я тебе не верю!

— Мне назначил здесь встречу Забалуев, в два часа пополудни.

— И мне он сказал, что придет в это же время, — цыган осторожно выглянул за дверь и быстро отклонился — пуля прошила деревянную доску над ним. — Но вместо него пришел ты. И не верю я ни тебе, ни ему!