Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен - На руинах «Колдовства»

Почему ей в голову приходят эти мысли? Почему она так беспокоится из-за раба, которого никогда не видела?

«Это, наверное, связано с той рабыней Ариста Бруно, — думала она, — и теми странными чувствами, которые Арист пробудил во мне накануне».

Как это могло случиться? И почему? Все началось с отчаяния прекрасного оленя, преследуемого гончими, и затем плачущая служанка наверху…

Симона пыталась отогнать воспоминания об этом дне. Она напоминала себе, что он любовник Элен де Ларж… Но каждый раз, когда закрывала глаза, она видела странный искрящийся взгляд и чувствовала нежное тепло прекрасных губ у своего виска.

Утром после завтрака багаж гостей из Нового Орлеана и их лошадей погрузили на экскурсионный корабль, который месье Бруно нанял для этого случая. Гости должны были отправиться через озеро Понтчартрейн к пристани около ручья Святого Иоанна.

Арист ходил по берегу среди гостей, прощаясь с ними и принимая выражения благодарности за приятную, хоть и безуспешную охоту.

— Я думал, вы поедете с нами в Новый Орлеан, месье, — услышала Симона голос одного из гостей.

— Я вернусь в город через несколько дней, — ответил ему Арист. — У меня здесь остались кое-какие дела.

Высечь сбежавшего раба? Лечь в постель с чернокожей девушкой? Связаны ли те двое? Симона плохо спала, и ей не нравились ее мысли, от них болела голова. Она ничего не слышала утром о пропавшем рабе или его поимке. Очевидно, никто из гостей не слышал лай собак ночью. Она удивлялась, не заболевает ли. Почему она так несчастна от того, что никогда не беспокоило ее раньше?

В Беллемонте надсмотрщиком был Оюма, свободный окторон, большой ласковый человек, которого уважали все работники и которому никогда не приходилось повышать голос, чтобы его слушались. Оюма столько знал о выращивании сахарного тростника, что белые плантаторы приезжали к нему за советом. Седовласый, с чувством собственного достоинства! Не могло быть большего различия между ним и тем злобным человеком, который пришел к Аристу сообщить, что отправляется с собаками в погоню за беглецом.

Симона знала, что не все плантаторы так человечны, как ее отец и Оюма. Неужели она расстроилась из-за надсмотрщика потому, что его хозяин был красивым и сильным человеком, заставлявшим ее дрожать от непрошеных желаний?

Когда Арист поднес к губам ее руку, она исчезла под его сильными загорелыми пальцами.

«Подавляющий мужчина, — снова подумала она. — Какой же он на самом деле?»

— Мы скоро встретимся, мадемуазель.

Его ясные глаза выражали только вежливый интерес.

Она уклончиво кивнула.

Высокие дымчатые облака клубились в синем небе над блестящим белым кораблем. Вода в озере слегка рябилась от свежего ветра, отражая солнечные блики. Симона стояла у поручней, глядя на ряд белых колонн Бельфлера, на его хозяина, стоящего на поросшем травой берегу без шляпы.

С высоты верхней палубы вся плантация была видна как на ладони. Помещения для холостяков по обе стороны главного дома, контора слева и позади с четырьмя небольшими колоннами вдоль узкого фасада, голубятня. И за всем этим ряд побеленных хижин, протянувшийся до высокого каменного помещения для варки сахара с торчащей в небо трубой.

На парадной галерее для прощания с гостями выстроились слуги. На таком расстоянии Симона не смогла различить девушку, удивившую ее своим плачем. Она чувствовала облегчение от расставания с хозяином Бельфлера, но не могла освободиться от своих мыслей.

Когда Бельфлер превратился в отдаленную белую крапинку на зеленом берегу, она присоединилась к своей семье. Ее мать и отец, Тони и Робер сидели в салоне за столом с кофе и более крепкими напитками, увлеченные обсуждением недавнего приема с группой друзей. Они все еще были заняты своей беседой, когда корабль подошел к пристани, вспенивая воду. Рядом с новой железнодорожной станцией ожидали экипажи. Пока кучера и грумы Арчеров и Робишо привязывали сундуки с одеждой на крышах экипажей, семья прощалась.

— Вы заедете в Беллемонт на обед? — спросила Мелодия старшую дочь.

Робер ответил за жену:

— Тони не терпится отвезти детей домой. Мы увидимся в следующее воскресенье, как обычно, маман.

Симона обняла детей сестры и села в свой экипаж. За нею последовали родители, а Робишо устроились в своем экипаже. С горничными, сидящими рядом с кучерами, и грумами, и слугами, скачущими на лошадях позади, они присоединились к цепочке экипажей, тянувшихся вдоль ручья Святого Иоанна.

Мелодия повернулась к дочери и пошутила:

— Месье Бруно теперь будет приезжать с визитами, дорогая?

— Этот отвратительный человек? — резко ответила Симона, раздраженная еще больше, потому что именно в этот момент сама раздумывала, будет ли он искать ее, или его обещание увидеться снова — простая вежливость. Было ли его внимание на охоте всего лишь результатом отсутствия мадам де Ларж?

— Могло быть и хуже, — кротко заметил отец.

— Вы забыли, что он не свободен?

— Здоровый мужчина ищет развлечений, дорогая, но брак с жизнерадостной молодой женщиной обычно успокаивает его.

Симона раздраженно фыркнула. Почему всем так досаждает то, что она не замужем? Она отвернулась к окну, и ее родители больше не разговаривали.

Когда экипаж остановился у порога Беллемонта, Симона выскочила первая. Она взбежала по ступенькам к парадным дверям, тут же открытым слугой, с веселым «Доброе утро» пролетела мимо него и поднялась в свою комнату. Симона не стала дожидаться Ханну, появившуюся, когда она уже сняла платье.

— Костюм для верховой езды, — приказала она.

Быстро переодевшись, Симона спустилась по черной лестнице и пошла к конюшне.

В следующие полчаса она счастливо следила, как чистят, кормят и поят ее коня, здоровалась с лошадьми и обещала им всем хорошую пробежку.

Когда корабль, увозивший его гостей, превратился в белое пятнышко на озере, Арист вернулся в дом и взмахом руки отпустил слуг, еще стоявших на галерее. К нему подбежал подросток и передал, что Пикенз ждет его в конторе. Пикенз сидел на углу стола во внешнем кабинете. Он выпрямился, когда вошел Арист. Сапоги надсмотрщика были заляпаны грязью, рубашка покрыта пятнами пота. Он явно не спал в эту ночь.

Арист кивнул Пикензу, чтобы он последовал за ним во внутренний кабинет. Надсмотрщик вошел и закрыл за собой дверь.

— Ну? — спросил Арист.

— Он удрал, — горько ответил Пикенз. — Мы выследили его до берега озера и потеряли след.

— Какая-нибудь из лодок пропала?

— Нет, кто-то приплыл за ним, — Пикенз добавил несколько цветистых ругательств. — Мы проскакали несколько миль вокруг озера в поисках места, где могла причалить лодка, и ничего не нашли.