Конни Брокуэй - Обещай мне рай

Июль 1814 года

Леди Кэтрин (или как ее звали домашние — Кэт) испытывала крайнее раздражение. Ее темно-синее шерстяное одеяние было помято, обозначились темные влажные пятна под мышками. Волосы свисали беспорядочными прядями на влажную шею. По спине струился пот.

К тому же она заблудилась. Не выдержав чтения двоюродной бабушкой Гекубой романа Даниеля Дефо в течение двух дней путешествия, Кэт сбежала, оставив их наемный экипаж. Позаимствовав дамское седло на последней почтовой станции, она умчалась верхом на одной из лошадей и в конце концов обнаружила, что оказалась на обширной, поросшей вереском земле, не имея ни малейшего представления, куда двигаться дальше. Ее лошадь беспокойно шарахалась то от одного, то от другого стада овец, внезапно появлявшихся из кустов.

Никого из людей не было видно в этой отдаленной, открытой всем ветрам местности. Наконец она заметила в ближайших зарослях пастуха. Облегченно вздохнув, Кэт пришпорила кобылу и направилась к нему. Подъехав ближе, она увидела, что мужчина по пояс обнажен, и поспешно остановила лошадь.

Кэт нисколько не смутилась. Она была старшей в семье и имела трех братьев и трех сестер. Однако худощавые торсы братьев резко отличались от того, что она наблюдала сейчас.

Пастух был настоящим гигантом: высоким, широкоплечим, с мускулистыми бедрами под плотно облегающими рабочими штанами. Кэт подивилась, как его жене удалось подобрать для него соответствующую одежду. Она окликнула его. Испачканная грязью спина мужчины блестела от пота, мышцы были напряжены. Он пытался вытянуть беспокойную овцу из зарослей колючего кустарника, в которых та запуталась.

Кэт терпеливо ждала.

Гигант, к которому она обращалась, казалось, не замечал ее присутствия.

— Эй! — крикнула она на этот раз громче.

Уверенная, что он откликнется, если услышит ее, Кэт продвинула свою лошадь еще на несколько ярдов ближе к нему и снова крикнула. Он должен услышать. Видит Бог, она обращалась к нему достаточно громко. Однако тот даже не повернул головы. Внезапно Кэт поняла, что этот невежа просто игнорирует ее.

— Эй, послушайте! — «Грубиян, скотина, хам», — мысленно добавила она. — Я с вами разговариваю.

Теперь Кэт находилась достаточно близко от него и могла разглядеть его длинные, темные, покрытые пылью волосы, которые волнами ниспадали на влажный загривок. Мужчина продолжал делать вид, что не замечает ее. Сомкнув руки вокруг животного, он пытался приподнять передние ноги овцы, которыми та упиралась в землю.

Разозленная несносной бестактностью этого невежи и не желая дольше терпеть такое невнимание к себе, Кэт вытянула ногу в изящном сапоге и слегка ткнула мыском в его блестящий от пота бок. В этот момент овца лишилась опоры в зарослях, и мужчина, крякнув, наконец вытянул ее на свободу.

При этом он по инерции отскочил прямо к лошади Кэт. Для бедной кобылы это было слишком большое испытание. Та в панике отступила назад, а Кэт резко подалась вперед, отчаянно пытаясь сдержать испуганное животное. Она натянула поводья, и кобыла, опустив голову, взбрыкнула задней частью так, что девушка вылетела из седла. Она вцепилась в лошадиную гриву, стараясь удержаться; ее шляпа и волосы сдвинулись на глаза. Кэт охватил испуг, но в этот момент кобыла успокоилась.

Кэт осторожно подвинулась назад в седло и, покачав головой, дрожащей рукой поправила свою шляпу.

Мужчина решительно взял ее лошадь под уздцы. Его лицо выражало уверенность и силу. Темный раздвоенный подбородок прямоугольной формы, с небольшой порослью, отливал синевой. Полные губы были плотно сжаты, а черные глаза угрожающе блестели из-под густых ресниц. Глядя на его сердитое лицо, Кэт содрогнулась от страха.

— Что, черт возьми, вам надо? — громко крикнул пастух, и лошадь снова испуганно дернулась; однако он слегка ослабил поводья, и животное успокоилось.

Грубый тон заставил Кэт гордо распрямить спину. Она приподняла подбородок и пристально посмотрела на него сквозь приспущенные ресницы.

— Извольте сообщить мне о местоположении поместья Монтроуза, если вам нетрудно это сделать.

— Что? — Мужчина нахмурился.

— Я имею в виду поместье Томаса Монтроуза.

— Поместье? — переспросил гигант так медленно и так озадаченно, что Кэт невольно подумала, не является ли он умственно неполноценным.

— Да, — сказала она сдержанным тоном. — Томас Монтроуз живет где-то здесь, в большом красивом доме. Вы знаете, где он находится?

— Зачем? — резко спросил мужчина.

Терпение Кэт, истощенное еще во время путешествия, в конце концов иссякло.

— Потому что мне нужно попасть туда, неумытое страшилище!

Пастух слегка прикрыл свои черные глаза.

— Зачем?

— О, черт возьми! Потому что я его племянница. Теперь понятно?

Хмурое выражение лица пастуха сменилось усмешкой, и он развернул кобылу так, что нога Кэт оказалась зажатой между боком лошади и его твердой грудью. Даже сквозь кожу своего сапога Кэт ощутила жар тела этого гиганта. Она попыталась высвободить ногу, чтобы избежать волнующего контакта, но мужчина только усмехнулся и, протянув другую руку, ухватился за выступ задней части седла. При этом нога Кэт оказалась между его длинных загорелых мускулистых рук. Она решила не подавать виду, что испытывает неловкость, и вызывающе посмотрела в его загорелое лицо. Пастух мрачно улыбнулся, блеснув поразительно белыми зубами.

— У Томаса Монтроуза нет племянниц, — сказал он глубоким бархатистым басом. — Это я доподлинно знаю, потому что я и есть Томас Монтроуз. А теперь признавайтесь, кто вы, черт возьми?

Томас Монтроуз отпустил поводья лошади и отступил назад. Девушка с растрепанными каштановыми волосами и большими серо-зелеными глазами смотрела на него с выражением, похожим на ужас. Казалось, она даже не замечала, что он уже не держал в плену ее ногу. Ранее, создав для нее неудобное положение, Томас тем самым намеревался подавить ее высокомерный тон, которым она разговаривала с ним. Можно подумать, что он должен был бросить запутавшуюся овцу, подбежать к ней и, поклонившись покорно, ждать указаний этой девушки.

Сейчас девушка смотрела на него с явной неприязнью, и Томас почувствовал неловкость, вспомнив, что он не только не одет, но к тому же изрядно испачкан. Наряду с замешательством он испытал раздражение и, сделав глубокий вдох, постарался взять себя в руки. Однако эта попытка еще сильнее разозлила его. В течение большей части минувшего года ему приходилось вести переговоры с такими трудными политическими оппонентами, как русские, австрийцы и пруссаки. При этом он никогда не терял ни терпения, ни уверенности в себе.