Елена Арсеньева - Роковая любовь немецкой принцессы

Софье Степановне, которая была довольно образованной особой (все же дочь писателя!), понравилась мысль сделаться русской мадам де Бове [6] Историки уверяют, что именно главная камеристка королевы Анны Австрийской мадам де Бове некогда лишила невинности юного короля Людовика XIV. , и вскоре Павел узнал, что в стране Цитеры произрастают не только эфемерные цветы платонических наслаждений, но и весьма сочные плоды сладострастия.

Эти плоды понравились ему. Он норовил рвать их как можно больше и как можно скорее. Красавицы, дарившие ему эти плоды, нежно и покорно улыбались наследнику престола, а про себя думали, что в объятиях какого-нибудь лакея или помощника истопника можно найти гораздо больше удовольствия, чем с этим царевичем, который думает только о себе.

Впрочем, новая «мадам Бове» слишком боялась императрицы, чтобы изменять наследнику, а потому спустя положенное время у нее родился сын, которого назвали Семеном Афанасьевичем Великим и которого императрица взяла к себе на воспитание.

Вскоре после рождения сына Софья вышла вторым браком за графа Петра Кирилловича Разумовского, обер-камергера, второго сына гетмана и старшего брата Андрея Кирилловича. То есть Андре вновь некоторым образом породнился с Полем… Его, и в самом деле циника-насмешника, очень забавляла эта ситуация – в отличие от его отца, графа Кирилла Григорьевича. Разумовский был очень недоволен этою свадьбой, ведь Софья была на пять лет старше мужа и очень расточительна. В этом, однако, она вполне подходила мужу, а своей нерешительностью и переменчивым характером была очень на него похожа; поэтому, вероятно, супруги нежно любили друг друга и жили очень дружно.

Впрочем, сие не суть важно для нашей истории, так же, как и упоминание о еще одном внебрачном ребенке: сделано оно всего лишь, как любят говорить французы, а propos, между прочим. К нашей же истории имеет отношение то, что, покинув беременную Софью Степановну, воодушевленный Павел воистину пустился во все тяжкие и не пропускал ни одной юбки.

Наконец слухи об этом начали утомлять Екатерину.

– Мальчишку пора женить, – сказала она Орлову. – А то он мне весь двор обрюхатит!

– Да уж, – самодовольно кивнул фаворит, который имел все основания гордиться размахом страстей своего воспитанника. – И в кого он такой уродился?

Екатерина нахмурилась: она была отнюдь не ханжа, но не терпела всуе намеков на свои любовные шалости. Тем паче, что вопрос о том, в кого уродился Павел, был большой загадкой для всех…

Но сейчас речь не о том. Женить так женить! Вопрос – на ком?

Намерение матушки воодушевило Павла. Однако к выбору невесты его не подпускали – мать имела все основания не доверять его уму.

– Вы слишком пылки, сударь, – сказала она сыну. – Пылкость сия лишает вас рассудительности. Если перед вами поставить десять или хотя бы трех невест, вы во всех них зараз немедленно влюбитесь и будете метаться меж ними, как буриданов осел.

Присутствовавший при сем граф Орлов подумал, что невозможно более изысканно и многословно назвать человека идиотом, и восхищенно улыбнулся своей царственной подруге.

– Поэтому, – продолжала та, – я оставляю за собой право самой выбрать девушку и представить ее вам. Понравится она вам – прекрасно. Нет – найдем другую, благо в Европе полно хорошеньких герцогских и княжеских дочек.

– Но ведь жениться должен я! – возмутился Павел. – А выбирать будете вы!

– Конечно, – кивнула мать.

– Но почему?!

– Да ведь я уже сказала. – Екатерина никогда не отличалась терпеливостью в беседах с сыном, потому что терпеть не могла повторять одно и то же, а с ним это приходилось делать постоянно. – Потому что я не доверяю вашему выбору!

«Я вашему тоже не доверяю», – чуть не ляпнул Павел, однако перехватил предостерегающий взгляд Орлова и прикусил язык.

– Хорошо, но… но… мне бы хотелось, чтобы, прежде чем невеста будет отправлена в Россию, на нее посмотрело некое доверенное лицо. Человек, который знает мои вкусы, который видит жизнь как бы моими глазами, который знает, что я истинно понимаю под женской прелестью…

– Пустое это, – отозвалась было мать, однако Павел воспротивился:

– Как же пустое?! Ведь если девица будет сюда уже доставлена, а я выскажусь против нее, ее придется отправлять назад, искать другую, снова привозить в Россию… Это ж сколько денег будет попусту потрачено, а времени сколько пройдет!

– Разумно, – пробормотал Орлов. – Ваше величество, великий князь говорит очень разумные вещи!

Екатерина неохотно кивнула. Затраченные средства – чепуха, но вот за то время, пока невесты будут шляться туда-сюда, Павлушка вовсе взбесится от неудовлетворенных желаний. Довольно с нее одного незаконного внука, с собственными незаконными детьми разобраться бы! Насчет доверенного лица в самом деле придется подумать.

– И кого же вы видите в качестве этого саvalier servante? [7] Кавалер-серван, чичисбей – в Средние века так назывался платонический обожатель дамы, домашний друг и всегдашний ее спутник. – спросила она с видом терпеливого снисхождения. И усмехнулась: ого, граф Орлов уже, кажется, готов предложить себя в качестве такового? Уж очень играет глазом!

Ну так и напрасно. Екатерина его не пустит. К тому же Павлу он и на ум не пришел в качестве чичисбея будущей великой княгини.

– Ну само собой, это должен быть граф Разумовский! – воскликнул наследник, настороженно глядя на мать: неужто воспротивится?! Неужто навяжет ему какого-нибудь занудного ментора, которому только старых лошадей подбирать для полка отставных инвалидов, а не красавиц-невест для принцев?!

Однако лицо императрицы так и просияло улыбкой:

– Граф Разумовский? Который же из них? Полагаю, вы имеете в виду шалунишку Андре? Ну что ж… Удачный выбор!

Не пройдет и года, как императрица вспомнит и настойчивость сына, и эти свои слова… и еще знаменитого Мольера, который написал в одной из своих пьес: «Tu l’as voulu, Georges Dandin!» [8] Несколько искаженная цитата из пьесы Мольера «Жорж Данден, или Одураченный муж»: «Ты этого хотел, Жорж Данден, ты сам этого хотел!»

Ну а пока молодой Разумовский готовился к путешествию – и продолжал соучаствовать Павлу в его шалостях. Цесаревич решил должным образом проститься с холостой жизнью, и его похождениям, казалось, несть числа!

– «Среди развлечений и забав принцесса, сделавшись женой Павла Петровича, всегда должна помнить то положение, которое занимает. А потому держать себя с достоинством и не допускать короткого обхождения, которое может вызвать недостаток почтительности», – медленно провозгласила ландграфиня, слегка запинаясь от почтительности к той, чьей волею были начертаны сии строки, и только собиралась продолжать, как ее перебила Вильгельмина: