Дженнифер Эшли - Без ума от любви

— Я хотел поговорить с тобой до твоего отъезда, — сдержанно сказал Харт. — Ты избегал меня.

— Да.

Йену не нравилось, что в нем закипает гнев каждый раз, когда он оказывается наедине с Хартом, поэтому находил способ не оставаться с ним наедине. Харт потянул Йена в сторону, но Йен упорно продолжал стоять на середине платформы, толпа окружала их.

Харт раздраженно вздохнул.

— Ты прав, когда называешь меня жестоким негодяем. Признаюсь, я не понимал, что уже пять лет ты старался защищать меня. — Он заколебался и отвел глаза, как это всегда делал Йен. — Мне очень жаль.

Йен смотрел на облако пара, выпущенного паровозом на платформу.

— Я сожалею, что умерла миссис Палмер. — Он смотрел, как вылетает и рассеивается облако пара. — Она любила тебя, но ты не любил ее.

— О чем ты говоришь? Она была моей любовницей несколько лет. Ты думаешь, ее смерть ничего для меня не значит?

— Ты будешь скучать по ней, да, и ты заботился о ней, но ты не любил ее. — Йен посмотрел на Харта, и на какую-то долю минуты их взгляды встретились. — А теперь я знаю различие.

На скуле Харта дрогнул мускул.

— Черт бы тебя побрал, Йен! Нет, я не любил ее. Да, я заботился о ней. Но — да! Я использовал ее, и, как ты напоминаешь мне, да, я использовал свою жену, и они обе заплатили за это смертью. И как ты думаешь, каково теперь мне?

— Не знаю.

Йен пристально посмотрел на брата, ибо впервые видел в нем другого человека, а не суровый стальной монумент Харта Маккензи. Харта, человека с янтарными глазами, и Харта, измученного и страдающего.

Йен положил руку на плечо Харта.

— Я думаю, ты должен был жениться на Элинор. Твоя жизнь сложилась бы в десять раз лучше.

— Мой мудрый братик, Элинор бросила меня, если помнишь. Жестоко.

Йен пожал плечами.

— Тебе следовало проявить настойчивость, так было бы лучше для вас обоих.

— Я мог справиться с королевой Англии, могу вытерпеть Гладстона и даже палату лордов могу заставить плясать под мою дудку. — Харт покачал головой. — Но не леди Элинор Рамзи.

Йен снова пожал плечами и убрал руку. Его мысли перешли с Харта и его бед на Бет, ожидавшую его в теплом купе.

— Мне надо успеть на поезд.

— Подожди.

Харт встал перед ним. Они были одного роста и смотрели в лицо друг другу, однако Йен вынужден был перевести взгляд на скулу Харта.

— Еще одно, Бет тоже была абсолютно права, говоря обо мне. Я бессовестно использовал тебя. Но есть одно различие. — Харт положил руки на плечи Йена. — Я люблю тебя, если это и не по-мужски признаваться в этом. Я забрал тебя из сумасшедшего дома не для того, чтобы ты помогал мне в моих делах. Я сделал это, потому что хотел дать тебе шанс жить нормальной жизнью.

— Знаю, — сказал Йен. — Я не помогаю тебе, потому что ты распоряжаешься мной.

Он увидел в глазах Харта слезы, и неожиданно брат заключил его в свои медвежьи объятия.

— Забирай Бет домой и будь счастлив. Все кончилось.

Он увидел, как Керри открыл дверь зала ожидания и вышла Бет. Она посмотрела на Йена и улыбнулась.

— Может быть, для тебя и кончилось, а для меня все только начинается.

Харт удивился, но затем кивнул с понимающим видом, глядя, как Бет, распахнув объятия, с нежной улыбкой подошла к Йену. Бет обернулась и поцеловала изумленного Харта в щеку, затем подала Йену руку, и он повел ее к поезду.

В купе суетился Керри, проверяя, все ли готово к долгому путешествию на север, пока Йен не отослал его. От дождя и сгущавшихся сумерек темнело небо. Бет погрузилась в подушки и смотрела, как Йен задвигает занавески, ограждая их от темноты.

Раздался свисток, шипение пара, и поезд тронулся. Пока поезд отъезжал от вокзала, Йен стоял, прислонившись к полированной стене. Бет, усталая, откинулась на подушки.

— А не мог бы Керри найти для меня книгу или еще что-нибудь? — поинтересовалась она. — Или не могли бы мы остановиться и взять что-нибудь для рукоделия?

— Зачем?

— Затем, что когда ты будешь бродить туда-сюда по вагонам, мне надо будет чем-то заняться.

— Я не собираюсь бродить по поезду. — Йен обиделся и запер дверной замок. — Ты же здесь.

— Ты хочешь сказать, что останешься наедине со мной? Без присутствия дуэньи?

Несмотря на их развлечения в ее спальне, которые они себе позволили в тот день, когда раскрылась тайна Феллоуза, Йен снова держался на расстоянии.

— Хочу кое о чем тебя спросить.

Бет раскинулась на сиденье, положив руку на его спинку, и надеялась, что выглядит соблазнительно.

— Что же это за вопрос, муж мой?

Йен наклонился и лег рядом с ней. Его большие кулаки упирались в спинку сиденья.

— А я люблю тебя?

Ее сердце взволнованно забилось.

— Вот это вопрос!

— Когда ты была больна, когда миссис Палмер ударила тебя ножом, я понял, что умру, если умрешь ты. В груди у меня пустота, только пустота там, где должна была быть ты.

— Именно так чувствовала бы и я, если бы инспектор Феллоуз отправил тебя на виселицу или обратно в сумасшедший дом, — едва слышно сказала Бет.

— Я никогда раньше не понимал. Это как страх и надежда, вместе тепло и холод. Все вместе.

— Я знаю.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Но я не хотел причинять тебе боль. Я никогда, никогда не захочу обидеть тебя.

— Йен, ты совсем не такой, каким был твой отец. Из того, что ты и твои братья рассказали мне, ясно, что ты ничем не похож на него. Ты предпочел оставить Салли, но не причинять ей зла. Ты защищал Харта от Феллоуза и думал, что защищаешь Лили.

Он стоял молча, как будто не решаясь поверить ей.

— Во мне кипит гнев.

— Ты знаешь, как загасить его. Он не знал. В этом есть разница.

— Смогу ли я когда-нибудь быть уверенным в себе?

— Я помогу тебе обрести эту уверенность. Ты сам говорил, что он заставлял тебя слишком много страдать… и что тебе с братьями надо сделать с ним. Пожалуйста, Йен. Пусть он уйдет.

Йен закрыл глаза. Бет видела, как меняется выражение его лица в зависимости от того, что он в тот или иной момент переживал.

Медленно открыв глаза, Йен сразу же взглянул на Бет, и их взгляды встретились. Его глаза сияли.

— Я люблю тебя, — сказал Йен.

Бет затаила дыхание.

— Люблю тебя, — повторил Йен. Его взгляд впился в нее с силой, на которую Харт не мог и рассчитывать. — Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…

— Йен! — рассмеялась Бет.

— Люблю тебя, — шептал он, прижимаясь к ее губам, лицу, ямочке на ее шее. — Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Ты собираешься повторять это всю ночь?

— Я буду повторять это, пока моя страсть не лишит меня сил говорить.

— Видимо, мне придется смириться с этим. Может быть, будет нелегко, но я хотела бы это выяснить.

Он остановился.