Катриона Флинт - Утраченное сокровище

Кэйси Холл хихикала, густо покрасневшая Хильда Свенсен хмурилась, Сельма Стоунлей много и громко болтала, Милдред Франклин изредка отпускала реплики, а Анна Макдональд… Ее Молли приняла сразу. Она оказалась права, когда говорила о благотворном влиянии еды и мятного чая, — Молли пришла в себя и теперь была готова к своей роли — приятной, вежливой и хорошо воспитанной учительницы.

— Мы же забыли о журналах мод! — напомнил Кэйси, когда женщины встали из-за стола.

— Давайте оставим их на завтра, — попросила Молли. — Они лежат на самом дне моего сундука. У меня нет сил, сейчас разбирать вещи, но я могу рассказать вам, что носят сейчас модницы в Сан-Франциско.

Уинслоу спешился, прошел по деревянному настилу и вошел в дверь дома с вывеской «Лесозаготовительная компания». Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Он переживал сейчас смешанное чувство подозрительности, замешательства и гнева. «Черт тебя побери, Сэмпсон! Как ты мог учудить такое? Все, что я хотел, — найти обыкновенную школьную учительницу». Может, это только плод его воображения — «Афродита», распивающая чаи в компании Кэйси Холл?

Он опустил свое мощное тело на грубый деревянный стул. У него все вылетело из головы с тех пор, как в его объятиях оказалась беспомощная молодая женщина, не способная держаться на ногах. Разрази ее гром!

Симпатичная мордашка, соблазнительная фигурка, подтянутая попка, изящный бюст и все такое прочее… Она могла бы сойти за простую учительницу, но вот что смущало — слишком уж новым выглядел ее наряд, и уж больно здорово на ней сидело это простенькое платьице. Афродита, богиня любви с подмостков театра «Мажестик», и Моллин Кеннеди, простая сельская учительница, — одно и то же лицо?! Конечно, актрису в театре он видел лишь мельком, один раз и издалека.

А Моллин Кеннеди он держал еще недавно в своих объятиях…

«Так, с этим надо кончать…» — раз Моллин Кеннеди была принята им на работу, значит, он должен ее испытать. Это предстояло пройти каждому, кто попадал в Саммит. И он снова ощутил то волнение, которое возникло в нем, когда он держал ее тело и она прижалась к нему. Воображение его разыгралось. Он представил себе, как в класс входит учительница в наряде богини любви. Совсем еще девчонка! Трепещущая грудь вздымается под тонким шелком… «Все, хватит дурить!»

Он придвинул к себе лежавшую на столе толстую потрепанную книгу счетов, перелистал ее, сверяя цифры, но сконцентрироваться так и не смог, захлопнул ее и отложил в сторону.

С тех пор, как он вернулся из Сан-Франциско, каждую ночь Уинслоу видел один сон — богиня любви вырывалась из всполохов огня. Нужно привести свои мысли в порядок. Что хорошего было в этих его видениях? Что он мог чувствовать по отношению к женщине, с которой встретился впервые.

Вынув из кармана ключ, он отпер замок сейфа. Глупое пристрастие к золотым монетам… Завтра день зарплаты. Он имел привычку расплачиваться этими золотыми монетами, а не просто бумажками. Уинслоу стал пересчитывать деньги.

Сильный порыв ветра распахнул окно, растрепал ему волосы, принес в комнату медовый аромат горных цветов. Столбик золотых монет рассыпался, и монеты покатились по полу. Он опустился на колени, чтобы собрать их и в этот момент услышал шаги, приближающиеся к двери. Он быстро поднялся, запер сейф и приоткрыл верхний ящик стола так, чтобы быстро схватить оттуда пистолет, если начнут стрелять. В этих местах первый выстрел заменял силу закона. Конечно, времена Золотой лихорадки канули в Лету, наступили новые времена, но любители легкой наживы никогда не переводились. Сейф кассы был хорошей приманкой, и поэтому пистолет всегда лежал наготове. Готов был к отпору и Уинслоу Форчун.

В дверь постучали.

— Входите! — голос Уинслоу был громким и резким.

— Мистер Форчун, вы заняты? — В дверь просунулась голова Марка Дэнбери, помощника босса.

— Не очень. Заходи, садись. Какие проблемы?

Дэнбери в контору зря не шлялся, если не возникали вопросы, которые он сам не мог разрешить. Видно, что-то опять случилось с паровым котлом. Дэнбери был очень консервативен, он не признавал новых инженерных изобретений, экономивших время и рабочую силу, и не понимал ничего в котлах и вообще боялся всякой техники.

— Котел накрылся медным тазом!

— Черт бы вас побрал! — было не ясно, кого он крыл, своего помощника или машину.

Паровой котел использовался для спуска готовых к сплаву бревен вниз по реке. Машина была старая и уже никуда не годилась, но она помогала сэкономить множество рабочих рук, хоть и была постоянной головной болью Уинслоу. Возможно, виноват в этом был именно Марк Дэнбери.

— Ну, что случилось с ним на этот раз?

— Не могу понять, шеф. Он пыхтит и весь трясется. Рабочие опасаются, что он может взорваться, — Марк потер лоб. — Конечно, они всегда перестраховываются, но эти чертовы машины приносят одни неприятности.

Уинслоу расхохотался. И через сто лет, такие, как Марк Дэнбери, будут тянуть поезд с помощью лошадей. В отношении техники он абсолютный кретин, зато был отличным помощником в других делах, связанных с лесозаготовкой.

— Проверьте, хорошо ли смазаны поршни, Марк, я зайду к вам попозже, когда закончу свои дела. Плохо, если котел придется остановить.

— Конечно, плохо, босс. Ладно, что-нибудь придумаем…

Когда дверь за Марком закрылась, Уинслоу запер ее, прикрыл и проверил все окна. Ему больше не нужны визитеры, пока он не пересчитает деньги. Он снова отпер кассу и стал выстраивать столбики монет. Двадцати долларов не хватало. Он оглядел пол комнаты и обнаружил одну из распавшихся монет, застрявшую между досками.

Дело сделано, пора было идти домой и что-нибудь перекусить. Анна Макдональд отлично готовит и хорошо знает его слабость к сладкому.

Убирая в стол книгу счетов и чернильницу с ручкой, Уинслоу увидел свернутую в трубочку афишу. Он бросил ее в стол, когда вернулся из Сан-Франциско и забыл о ней. Ему хотелось развернуть и посмотреть на изображение актрисы, задевшей его за живое, но он остановил себя — не к чему, тридцатилетнему мужику, уподобляться мальчишке, возбуждающемуся от картинок голых баб. Он подумал, что хорошо бы предъявить эту афишу мисс Кеннеди и послушать ее разъяснения. Он дал себе слово больше не вспоминать полуобнаженную девицу из «Мажестика».

Встав из-за стола, Уинслоу направился к двери. Вставив ключ в замок, он… развернул свиток, захваченный с собой. Афродита, в сандалиях с перевязью на щиколотках, легкая прозрачная накидка… На него смотрела очаровательная, манящая своими формами, такая страстная Богиня любви на мраморном постаменте. Дыхание участилось, он почувствовал, как кровь запульсировала в его членах. Он представил, как срывает тогу, едва прикрывавшую богатства божественного тела. Из пересохшего горла вырвался мучительный стон. Ослабевшие руки с трудом удерживали легкий лист бумаги, готовый свернуться и скрыть манящий призрак.