Дженнифер Хеймор - Герцог и служанка

Он нахмурился, потом пожал плечами:

— Никогда об этом не задумывался. Она вряд ли знала даже об их существовании. Возможно, в глубине души я всегда знал, что они должны принадлежать тебе. Ты их примешь?

— Я? Ну конечно.

Кейт смирно стояла, пока Гаррет застегивал колье у нее на шее. Его загрубевшие пальцы приятно касались нежной кожи.

Кейт коснулась гладких граней рубинов, лежавших у нее под ключицей.

— Спасибо.

— Ты готова? — спросил он.

Кейт закрыла глаза, потом открыла и криво усмехнулась:

— Насколько это вообще возможно.

От волнения мурашки бегали по коже, и она едва удерживалась, чтобы не чесать руки.

— Расслабься. Это всего лишь Софи и Тристан. Они друзья.

— М-м… Да.

Друзья. Кейт никак не могла взять в толк, почему он так легко об этом говорит. Однако в его тоне и позе чувствовалось некое напряжение. Неужели он так же встревожен, как и она? И пытается это скрыть?

Он подошел ближе и взял ее за руку.

— У тебя такой вид, словно ты готова провалиться под землю. Если хочешь, я скажу им, чтобы они уехали, и они побудут у родителей Софи, пока ты не будешь готова.

— Нет, — она улыбнулась ему, — я должна выстоять. Я должна проявить смелость.

— Ты самая смелая женщина, которую я знаю.

— Это только начало, да?

Он мрачно кивнул:

— И мы пройдем через все это вместе.

Она расправила плечи, взяла его под руку, и они вместе прошли по длинному коридору в другой конец дома. У дверей гостиной Гаррет остановился. Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть в глаза.

— Помни, как сильно я тебя люблю. — Он коснулся ее губ легким поцелуем. Они на мгновение прильнули друг к другу, а потом он взял ее за руку и открыл дверь.

Им навстречу тут же поднялся мужчина в ладно скроенном фраке. Он подал руку женщине, которая сидела рядом на малиновой кушетке. Кейт и Гаррет вошли в комнату. Кейт бросился в глаза яркий контраст белоснежных галстука и жилета и черного фрака и брюк. Она тут же его узнала, потому что уже встречала его. Однажды. Тристан, лорд Уэстклиф, весной приезжал в Дебюсси-Мэнор и задавал вопросы об Уилли. Именно от него они с матерью узнали, что он не погиб при Ватерлоо, а счастливо проживает в Лондоне.

Женщина встала. На ней было подкупавшее своей простотой платье из белого шелка или, возможно, атласа. Сходство с Мирандой проявлялось во всем: в форме лица, цвете волос, очертаниях фигуры. До сих пор Миранда казалась Кейт точной копией отца, однако сейчас она поняла, что дочь унаследовала черты обоих родителей.

Нежданные слезы выступили на глазах у Кейт, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой. Когда она справилась с этой задачей, Тристан поклонился:

— Гаррет. Ваша светлость.

Софи тоже поздоровалась, и Кейт запоздало поняла, что обращение «ваша светлость» предназначалось не Гаррету, а ей.

Она сделала реверанс и, запинаясь, пробормотала приветствие. Однако она не была уверена, что обратилась к ним как подобает — слова стерлись из памяти, едва слетев с губ. Она поежилась и закрыла глаза.

— Простите меня. Наверное, я никогда не привыкну к обращению «ваша светлость». Прошу вас, зовите меня Кейт.

Софи улыбнулась, и Кейт окатила волна облегчения, потому что улыбка Софи нисколько не походила на те ужасные, фальшивые гримасы, которые она привыкла видеть на лицах благородных дам, в минувшие дни приезжавших на балы в Дебюсси-Мэнор.

— Я тоже надеюсь, что вы будете звать меня Софи, — тихо сказала она.

Кейт удивленно моргнула: неужели Софи, прекрасная Софи, само совершенство, чувствует себя так же неловко, как и она сама?

Кейт вдруг стало легко-легко.

Гаррет, стоявший рядом с ней, нежно сжал ее руку. Он набрал в грудь побольше воздуха.

— Мы рады видеть вас обоих. Не желаете ли что-нибудь выпить?

Софи перевела взгляд на Гаррета. Тристан негромко рассмеялся:

— Вижу, твои манеры за последние несколько месяцев стали гораздо лучше.

— Нет. — Гаррет нахмурился, потом пожал плечами: — Скорее, я просто не знаю, что еще сказать.

— А, понимаю. — Тристан прокашлялся. — Мне ничего не нужно, спасибо.

Они все смущались, все чувствовали себя не в своей тарелке. Эти неотразимые джентльмены и эта прекрасная леди — такие же люди, как и она сама. И ничто человеческое им не чуждо.

Значит, она справится.

Кейт посмотрела на Софи: та стояла с пылающим лицом и не смотрела ни на кого конкретно.

— А вы видели, что Гаррет сделал с домиком на дереве? — спросила Кейт. Ее голос нарушил неловкое молчание.

Тристан, Гаррет и Софи посмотрели на нее. Между бровей Софи появилась тоненькая складочка.

— С домиком на дереве?

Кейт энергично кивнула:

— Да-да. На одном из дубов за садом есть маленький домик. Гаррет говорил, в детстве вы все вместе там играли. Он был в плачевном состоянии, но Гаррет с Мирандой и моим братом Реджинальдом починили его. По-моему, он готов: нас с леди Ребеккой звали наводить лоск.

Глаза Софи стали чуть темнее.

— Ах! — Она посмотрела на мужа. — Тристан, ты помнишь его?

— Смутно. Помню, что мне жутко не нравилось там сидеть.

— Ну конечно, — фыркнула Софи. Глаза ее сияли, как полированная бронза. — Ты, помнится, заставлял нас с Гарретом завешивать простынями окна и двери и брал с нас честное слово, что мы не будем высовываться, пока ты не спрячешь клад.

— Клад! — воскликнула Кейт и ободряюще сжала ладонь мужа, который все еще стоял, напряжённый, как чересчур рьяный телохранитель. — А что за клад, лорд Уэстклиф?

— Ну конечно же, рубины. Вроде тех, что сейчас на вас.

Кейт прижала пальцы к колье.

— А еще изумруды, брильянты и горы золотых дублонов.

Гаррет покачал головой:

— Что-то я помню их иначе…

— И то правда, — подтвердила Софи. — Ржавые гвозди, украденные у экономки пуговицы и, если повезет, выпрошенная у лакея монетка.

Гаррет подвел Кейт к дивану напротив кушетки, которую ранее занимали Тристан и Софи, и все сели. Гаррет, Тристан и Софи предавались воспоминаниям о рисковых археологических экспедициях, которые Тристан организовывал на обширных землях Колтон-Хауса, а Кейт их слушала.

Софи улыбнулась чему-то, что сказал ее муж, и Кейт увидела тень той дерзкой девчонки, которой она, по словам Гаррета, некогда была. На мгновение она представила ее карабкающейся по веревочной лестнице в домик на дереве.

Внутри Кейт расцветало глубокое чувство удовлетворения. Они оказались живыми людьми, а не совершенными ледяными статуями, как она их представляла. Их не нужно было бояться и ставить на пьедестал. Кейт чувствовала, что когда-нибудь сможет полюбить их как часть своей семьи.

Тристан в конце концов передумал насчет напитков и попросил что-нибудь выпить. Когда они с Гарретом отправились к буфету, Софи и Кейт тоже встали. Кейт сложила руки за спиной и подошла к окну. Софи не отставала.