К. Харрис - Где танцуют тени

– Чистой воды безрассудство по той же причине, что и вторжение Наполеона в Россию, – заявил Гендон с потемневшим от гнева лицом. Этот крепко сбитый, без малого семидесятилетний вельможа с бочкообразной грудью, гривой седых волос и ярко-голубыми глазами – фамильной чертой рода Сен-Сиров – бессменно занимал пост канцлера казначейства при двух разных премьер-министрах. – У нас просто-напросто недостаточно солдат, чтобы сражаться с французами и в Испании, и в России, удерживать Индию и при этом еще защищать Канаду, вздумай американцы атаковать ее.

Фоули издал протестующий возглас. Поджарый мужчина тридцати с лишним лет, темноволосый, с острым узким лицом, он, будучи заместителем министра, зарекомендовал себя способным и влиятельным в Форин-офис [4] Форин-офис – неофициальное название британского Министерства иностранных дел. чиновником.

– Американцы вот уже четыре года грозятся, однако ничего не предпринимают. Почему же нападения следует ожидать сейчас, когда мы отменили столь ненавистные Штатам королевские указы?

– Потому что чертовые выскочки желают прибрать к рукам Канаду, вот почему! Вбили себе в голову, что Господь дал им право расселиться по всему материку, от Северного полюса до Тихого океана и Мексиканского залива!

– Эти неотесанные мужланы? – откинув голову, рассмеялся Фоули.

Щеки Гендона побагровели еще больше.

– Попомните мои слова, они так и сделают. По крайней мере, попытаются.

– Господа, господа, – увещевательно вмешался хозяин кабинета, – ваши споры преждевременны. Обсуждение вопроса о помощи с посланниками царя все еще на начальной стадии.

Разумеется, это была ложь. Переговоры с русскими уже неделю как завершились.

Принятию окончательного решения препятствовали только упорные и громогласные возражения канцлера казначейства.

– Вот именно, – проворчал граф и посмотрел на часы на каминной полке. – А теперь прошу извинить, через четверть часа у меня встреча с Ливерпулем [5] Роберт Дженкинсон , 2-й граф Ливерпуль (1770–1828) – британский политик, премьер-министр Великобритании в 1812–1827 годах. .

– Конечно-конечно, – отозвался наилюбезнейшим тоном лорд Джарвис и после паузы добавил с притворным сочувствием: – С огромным сожалением услышал, что между вами и вашим сыном, виконтом Девлином, похоже, приключилась размолвка.

– Ничего подобного, – отвердела челюсть Сен-Сира.

– Вот как? – потянулся за табакеркой барон. – Должно быть, мне предоставили неверные сведения. Вы успокоили меня, милорд.

– Всего наилучшего, господа, – учтиво раскланялся Гендон вначале с Джарвисом, затем с Фоули.

После ухода графа чиновник встал у окна рядом с хозяином кабинета и тоже устремил взгляд вниз. Вдвоем они наблюдали, как канцлер казначейства вышел из здания и быстро зашагал по мощеному двору.

– Он знает? – поинтересовался Фоули.

– Подозревает.

– Думаете, может воспрепятствовать?

– Думаю, может, – поднеся к носу щепоть табака, Джарвис вдохнул. – Не беспокойтесь, я с ним улажу.

Кофейня, известная под названием «Je Reviens», располагалась на первом этаже четырехэтажного, элегантно-пропорционального здания из песчаника на западной стороне Сент-Джеймс-стрит. Сквозь эркерное окно заведения виднелся обшитый панелями зал, уставленный накрытыми скатертями столиками, за которыми даже в столь раннее время было полно желающих выпить кофе или горячего шоколаду. Оживленная картина сопровождалась приглушенными голосами и выплескивавшимся на улицу смехом мужчин, увлеченно обсуждавших различные темы: от недавних скачек до нападения Наполеона на Россию и очередных военных угроз со стороны Соединенных Штатов.

Себастьян постоял немного на тротуаре, вдыхая аромат свежежареных кофейных зерен и заодно осматриваясь. Рядом с входом в кофейню находилась еще одна дверь. Толкнув ее, виконт оказался в чисто убранном холле, откуда прямая, крутая лестница вела наверх. Мраморные ступени не были покрыты ковром, и шаги поднимавшегося на второй этаж визитера гулким эхом отдавались в тишине.

Поскольку Девлин понятия не имел, где именно обитал покойный Александр Росс, он постучал в обе квартиры на этаже. Из-за стенки справа послышался недовольный, заспанный мужской голос:

– Подите прочь! Я же сказал, получите свои деньги на следующей неделе!

Вторую дверь открыла средних лет горничная с необъятным бюстом и пышной копной огненно-рыжих кудряшек, которые безуспешно пытался укротить накрахмаленный чепец.

– Мистер Росс? – отозвалась она на вопрос Себастьяна резким шотландским говором. – Нет-нет, сэр, тут проживает миссис Блюм. А вам надобно этажом выше, – кивнула в сторону лестницы служанка и, придвинувшись, добавила: – Только, боюсь, не застанете джентльмена. Помер во сне в прошлую субботу, вот те крест.

Болтушка ожидающе посмотрела на Девлина, всем видом выражая готовность обсудить происшествие. Виконт с удовольствием пошел ей навстречу.

– Да, я уже слышал, – подтвердил он. – Мы с Александром дружили. Понимаете, пару недель назад я дал ему книгу и надеялся ее забрать.

– А-а, так слуга мистера Росса еще здесь. Сэр Гарет пообещал выплатить ему жалованье в конце месяца.

– Сэр Гарет?

– Ну да, брат покойного, – рыжая головка отклонилась, серые глаза с подозрением прищурились: – Вы ж вроде сказали, что были друзьями?

– Ах, конечно же, сэр Гарет! – словно потешаясь над собственной бестолковостью, хохотнул Девлин. – Все время забываю, что Гарет унаследовал титул. Как он?

– Ой, бедненький, – печально зацокала языком служанка, – не очень хорошо. Говорят, никогда ему уже от того несчастного случая не оправиться. На похороны брата из Оксфордшира еле доехал и все время страдал от страшных неудобств. Вот, сегодня утром отправился обратно в имение, а мистера Пула оставил вещи упаковывать.

– Значит, мистер Пул по-прежнему в услужении у Росса? – понимающе кивнул Себастьян.

– Ага. Только, небось, вернее сказать « был » в услужении. Он ужасно расстроен смертью хозяина, – горничная с ехидной гримасой понизила голос, словно открывая невероятный секрет: – Да и как же иначе, теперь ведь придется подыскивать новое место.

– Верно, – согласился виконт. – Кроме того, думаю, у Александра этот Пул не слишком перетруждался.

Разумеется, Девлин забрасывал удочку наугад – откуда он мог знать, не являлся ли покойный чертовски придирчивым работодателем.

Полное, краснощекое лицо собеседницы озарилось неожиданной улыбкой.

– О, мистер Росс был очень милым джентльменом. Сама любезность, вот те крест. Частенько катал на плечах детишек зеленщика из соседней лавки и гостинцы им приносил. А мне как-то ведерко с углем по лестнице втащил, когда я пожаловалась, что спину ломит. Уж я так его благодарила!