К. Харрис - Где танцуют тени

– Не говоря уже о личной трагедии.

– Эта сторона дела, оказывается, до странности несущественна, – заметил магистрат, наблюдая, как Девлин откидывает покрывало.

Женщина, известная под именем Ясмины Рамадани, скрючившись, лежала на боку: опушенные густыми ресницами глаза широко распахнуты, рот приоткрыт, голова повернута под неестественным углом. Турчанка даже в смерти оставалась красавицей, с перламутрово-гладкой, словно у статуи, кожей. В противоположность экзотическому наряду, прежде виденному Себастьяном, сейчас на госпоже Рамадани было модное прогулочное платье из кремового шелка, подхваченное алой лентой. В ложбинке грудей покоилась золотая подвеска, у бедра алела вышитая красными маками сумочка, ручки которой по-прежнему обвивали тонкое запястье.

– Свернута шея? – приглушенно уточнил виконт.

– Судя по виду, да.

Девлин дотронулся до бледной щеки. Та уже холодела.

– Кто ее нашел? – поднялся на ноги Себастьян.

– Служанка. Случайно заметила приотворенную дверь и подошла захлопнуть. Здесь, мне сказали, защелка плохонькая, часто не срабатывает, если не прикрыть поплотнее. А иначе сомневаюсь, чтобы бедняжку обнаружили бы раньше завтрашнего утра.

Виконт обвел взглядом небольшую комнату. Обитый гобеленом табурет лежал перевернутый возле камина, в остальном обстановка казалась нетронутой.

– Какого лешего здесь делала супруга посла?

– Чего не знаю, того не знаю. По словам владельца, мадам явилась одна вскоре после двух часов дня и попросила отдельный кабинет. Насколько мы выяснили, никто не видел, чтобы кроме нее кто-либо входил или выходил в эту дверь.

– А что говорит ее муж?

– Он, понятное дело, безутешен. Но заявляет, что совершенно сбит с толку поступком супруги.

Девлин перевел глаза на хмурое лицо маленького магистрата:

– И вы ему верите?

– Посла Блистательной Порты при Сент-Джеймсском дворе вряд ли позволительно назвать лжецом.

– Вы не можете себе это позволить, – заметил Себастьян. – А я могу.

* * * * *

Возможно, его превосходительство Антонаки Рамадани и был безутешен, но не настолько, чтобы отказаться от своего ежевечернего ритуала, который начинался ужином у Стивенса и продолжался у Лиммерса.

В заведении Лиммерса, расположенном на углу Кондуит-стрит и Джордж-стрит, прямо напротив церкви Святого Георга, завсегдатайствовали любители спорта. Эта гостиница, приземистое кирпичное строение прошлого века, поздним вечером, по сути, превращалась во второй «Таттерсоллз». Протиснувшись сквозь толпу, заполнявшую темный, по-спартански обставленный общий зал, Девлин приметил посланника, который в своих замшевых бриджах и высоких черных сапогах выглядел для всего мира деревенским сквайром. Единственной уступкой притворному трауру была черная повязка на рукаве.

– Не возражаете, если я присоединюсь? – поинтересовался Себастьян, подтягивая соседний стул.

В ответ на пристальный взгляд виконта Рамадани прищурил глаза, затем повернулся к худощавому мужчине средних лет, сидевшему рядом, и негромко обронил:

– Вы нас извините на минутку?

Девлин проводил взглядом бывшего жокея.

– Не знал, что вы увлекаетесь скачками.

– Я нахожу их забавными, – откинулся на спинку стула турок. – Выпьете со мной стаканчик знаменитого здешнего джинового пунша [45], милорд? Или предпочитаете портвейн?

– Спасибо, возьму пунш, – кивнул Себастьян, наблюдая, как посол подзывает подавальщицу. – С прискорбием узнал о смерти вашей супруги.

– Ужасная трагедия, не правда ли? Ясмина была на редкость красивой женщиной.

– Да, несомненно. – Девлин подождал, пока подавальщица поставит заказ на стол. – А с кем мадам Рамадани ходила встречаться на Куин-Энн-стрит?

– Этого я не знаю.

– Неужели?

– Трудно поверить, понимаю, – турок вернул собеседнику простодушный взгляд. – Тем не менее, это правда.

Девлин не спускал глаз с лица посланника – и с его рук.

– До меня дошел нелепейший слух, будто Ясмина вовсе не была вам женой. Что на самом деле она прибыла в Британию шпионить.

Рамадани одарил виконта натянутой неискренней улыбкой. Он обеими руками сжимал стакан с пуншем, но не сделал ни глотка.

– Вам известно, что послы, назначаемые к Сент-Джеймсскому двору, подвергаются британским правительством более тщательной проверке, чем где-либо в мире?

– Даже большей, чем в Порте?

– Хотелось бы мне, чтоб турки были столь же дотошны. Как свидетельствует история, Уолпол истратил на секретную службу миллион фунтов стерлингов, и, насколько я понимаю, за последние семьдесят пять лет расходы только возросли. Подкупом и запугиванием наших слуг превращают в соглядатаев, которые роются в личных бумагах и докладывают о каждом шаге хозяев. Вся входящая и исходящая корреспонденция направляется в Форин-офис, где вскрывается, прочитывается, копируется и запечатывается обратно перед пересылкой по назначению.

– И что вы хотите сказать? Что нации, так мало уважающей священную неприкосновенность дипломатического корпуса, не следует возражать, если некоторые из гостей сами немножечко пошпионят?

– Я, безусловно, не ожидал, что государство, столь пекущееся о благопристойности, опустится до убийства.

– Обвиняете британское правительство? – потянул свой напиток Девлин.

– Правительство? – Рамадани поджал губы и покачал головой. – Пожалуй, нет. Но вот конкретных членов правительства… Это другой вопрос.

– В каком смысле?

– В смысле, разве я не говорил вам, что предпочитаю удавку?

– Антуан де Ла Рок как раз был задушен.

– Верно. Но не мной, – и посол ушел, оставив нетронутым свой пунш.

* * * * *

В адском шуме игорного заведения недалеко от Пикеринг-плейс [46]лорд Чарльз Джарвис стоял за плечом принца-регента, когда к нему подошел Девлин и негромко обратился:

– Позволите вас на два слова, милорд? На улице.

В глазах крупного вельможи промелькнула досада, но не только. Поджав губы, он повернулся и пробормотал свое извинения принцу.

– Ну, что такое? – отрывисто спросил барон, когда спутники зашагали по направлению к Кинг-стрит.

– Шпионы в домах различных дипломатических представителей – кто ими руководит? Вы? Или Форин-офис?

– Форин-офис. А что?

– Однако у вас есть доступ к их донесениям.

– Естественно.

– Выходит, вы знали, зачем женщину по имени Ясмина Рамадани прислали в Лондон в качестве члена семьи турецкого посланника.

– Да, у нас имелись подозрения.

– Это вы приказали убить ее?

Джарвис фыркнул:

– Нет.

– Тем не менее, вам было известно, что турчанка вскружила голову кому-то из министерства иностранных дел. Кто это был?