Ольга Лебедева - Прекрасная Охотница

— Да, — невесело кивнула Арбенина. — Он лишь чудом остался в живых.

— Кажется, вас это не радует? — озадаченно пробормотал Фролов.

— Не в том дело, Петр Федорович.

Казалось, молодой женщине уже много лет некому было излить свою душу, и вот теперь у нее появился внимательный слушатель. Но кто же он был — человек, которого она подозревала в очередном покушении на Александра!

— Государь теперь твердо уверовал в то, что его судьба лежит полностью в руках Божьих. И то, что он до сих пор жив, лишнее тому подтверждение.

В голосе Дианы послышались нотки горечи.

— Император и слышать не хочет о том, чтобы увеличить количество охраны. Он и думать не желает, чтобы временно укрыться в своем дворце — его уже превратили в истинную крепость, а вот поди ж ты! Государь по-прежнему продолжает бывать на приемах, посещает балы и совершенно свободно, не таясь, разъезжает по столице. И вот теперь надумал плыть по России на пароходе, обозревать свою империю воочию… А тут еще это письмо от анонима!

Она задумчиво покачала головой.

— Как видите, нынче все пути так или иначе ведут к вам, в Казань, — вздохнула Диана. — И сходятся, увы, в одной точке.

— В какой же? — с любопытством сказал Фролов.

— А точка эта — вы, Петр Федорович, — развела руками Прекрасная Охотница. — Да-да, не делайте столь изумленного лица!

В ответ стрелок медленно покачал головою.

— Нет, Диана Михайловна, спешу вас разочаровать. Сие никак невозможно — насчет моей скромной персоны. Позвольте заметить, сударыня, что сейчас вы решительно заблуждаетесь.

— Вряд ли, Петр Федорович, — горько усмехнулась Прекрасная Охотница. — Насчет вас у меня нынче никаких сомнений не остается. Были, признаться… Но теперь уже все.

Она помолчала немного, и все это время Фролов был не в силах отвести глаз от ее прекрасного взволнованного лица.

— Я могла бы сейчас перечислить все мои подозрения касательно вашей персоны, — твердо произнесла Арбенина. — Но их с лихвою покрывает одно-единственное, самое главное.

— Какое же? — спросил Фролов, в душе, кажется, уже зная ответ петербургской гостьи.

Но вместо этого Арбенина медленно и раздельно процитировала анонимное послание:

«Не могу больше молчать, дело слишком суриозное. У нас в Казани намерены убить царя в первый же ожидаемый приезд. Стрелять будут из охотницкого ружья, должно быть, еще на пароходе. Ради Бога, приймите меры, заговор слишком хитер, убийца всех искусней, и другого Комиссарова не будет. Пока не высказываю себя, боясь мести убийцы».

— И что с того?

— Стрелять, как вы поняли, неизвестный злоумышленник намеревается, по всей видимости, с набережной. Когда царский пароход будет стоять на рейде или только еще швартоваться. Сие есть дело весьма непростое, на таком-то расстоянии. Я уже немало поднаторела в тонкостях стрелкового дела, разбираюсь что к чему.

И она кивнула на толстый том «Тщательных наставлений…» полковника Труайе.

— А вы, Петр Федорович — наилучший стрелок в губернии. Здешнее Ястребиное Око, как вас кличут, — ответила Диана. — И лишь один способны исполнить столь сложный выстрел. Чему мы все были свидетелями давеча, на турнире.

Она, кажется, даже подмигнула Фролову, хотя лицо ее сейчас было усталым и печальным.

— Господи, — прошептал стрелок. — Так эту затею… эту безумную фантазию вы затеяли чтобы… проверить? Меня проверить — на предмет, попаду ли я из охотничьего ружья в человека на корабельной палубе?

— Конечно, — без тени сомнения в справедливости и резоне своего бесшабашного поступка заявила Арбенина. — Просто я должна была убедиться самолично. Полагаете, для чего я вам только что раскрывала сверхсекретные подробности обоих покушений на государя Александра?

— Дабы убедить: всегда и во всем вы должны быть уверены наверняка, — тихо ответил Фролов. — А это для вас возможно только при личном участии.

— Просто я не верю в Комиссаровых, — столь же тихо ответила Прекрасная Охотница. — И коли уж и существует рука судьбы, то должен быть кто-то, кто сумеет вовремя ее направить. Вы не находите, Петр Федорович?

Стрелок молчал, печально глядя на тайную сотрудницу царской охранки. Нет, не охранки, думал Фролов в эти минуты — а именно охраны. Она — охранительница, добрый ангел императора, перед защитой которого не остановится ни перед чем. Даже подставив собственную голову под ружья всех этих Дубининых, Звягиных, Муртазиных…

— Что же вы молчите? — спросила она, и голос Прекрасной Охотницы впервые дрогнул. — Я спрашиваю вас, Петр Федорович — отчего вы не говорите со мною теперь? Ведь вы неизмеримо лучше, выше и благороднее всех этих…

«…Дубининых, Звягиных, Муртазиных…» — эхом отозвалось и повторилось вновь в мозгу Фролова.

— Так почему же вы решились на такое… такую ужасную затею?

Арбенина смотрела на него с состраданием, она искреннее желала сейчас добра этому спокойному, невозмутимому в обычных жизненных ситуациях человеку.

— Ведь то, что судьба, должно быть, вовремя не протянула к вам руку — в чем здесь вина государя? Почему вы хотите совершить столь ужасный поступок и погубить себя, его и…

Она не договорила — спазм перехватил ее горло. Фролов подошел к ней и взял за руку.

— Сударыня, — сказал он как можно ласковее, проникновенным тоном, бережно сжимая ее пальцы. — В ваши, безусловно, разумные и рассудительные предположения закралась одна ошибка. Все иначе, уверяю вас. И у меня даже в мыслях никогда не было покушаться на государя. Поверьте, я испытываю к нему самые верноподданнические чувства, как и вы, Диана Михайловна.

— Дарья… — прошептала она.

— Что?

— Меня зовут Дарья Михайловна, — прошептала Арбенина, даже не делая попыток вытереть, платочком глаза, покрасневшие от непрошенных слез.

— Красивое имя, — улыбнулся стрелок. — И ничем не хуже… Дианы.

— О какой ошибке вы говорили только что, Петр Федорович? — с трудом беря себя в руки, медленно произнесла молодая женщина.

— Я уже полчаса пытаюсь вам сказать об этом, а вы не даете мне рта раскрыть, — в шутливом негодовании погрозил ей пальцем Фролов. Однако, видя, что его прекрасной собеседнице не до шуток, поспешно добавил: — Как только вы прочли мне письмо этого… анонима. — Стрелок поморщился при упоминания автора доноса, и это не укрылось от внимания Арбениной. — Одним словом, это определение — «убийца всех искусней» — ко мне не подходит никоим образом.

— Но разве вы не самый лучший… не лучший стрелок во всей губернии? — спросила Арбенина, и ее голос предательски задрожал.

— Лучший — быть может. Но — не самый «искусный», — покачал головой Фролов.

— Не понимаю, — встряхнула волосами, отводя со лба прядь, Прекрасная Охотница. Объясните, что это значит.