Маргерит Кэй - Повеса и наследница

Через два часа Николас вышел из клуба усталым, в мрачном настроении и столкнулся с Чарльзом, который сворачивал на Бонд-стрит.

— Ник, я хотел поговорить с тобой перед сегодняшним вечером.

Николас простонал. Он совсем забыл о бале у Чидлов.

— Ты, случайно, не собираешься учить меня уму-разуму? — с тревогой спросил Чарльз. — Ты не забыл, что до того должен отобедать у нас? Мог бы состроить дружелюбную гримасу.

— Нет, я не собираюсь учить тебя, хотя хорошо все понимаю.

— Не так хорошо, как я, — сказал Чарльз с чувством. Идем со мной в «Брукс». Я должен тебе кое-что сказать.

Оба молча дошли до клуба, находившегося рядом, и сели в тихой задней комнате.

— Ник, только не обижайся, но у тебя ужасный вид.

— Спасибо. Я так и чувствую себя.

Чарльз, нервно поерзал в кресле:

— Извини, что приходится затрагивать это, но речь идет о деликатном вопросе.

— Продолжай.

— Речь идет о Серене и о тебе. Весь свет только и сплетничает о том, что она твоя любовница.

— Понятно.

— Говорят, что она еще в Холле жила с тобой.

— И как именно это обстоятельство стало известным? — угрожающим тоном спросил Николас.

— Только не срывай злобу на мне. Ник, я тут ни при чем.

— Я погорячился. Чарльз, прошу извинять меня.

— Не стоит. — Чарльз понюхал табак. — Это меня тоже беспокоит, поэтому я решил навести справки. Оказывается, за всем этим стоит французская спутница Серены. Видишь ли, она открыла магазин на Бонд-стрит и, видимо, сплетничает со всеми, кто покупает у нее платья.

— Мадам Леклерк?

— Как ты сказал?

— Так ее зовут. Эту модистку.

— Мне безразлично, как ее зовут. Речь идет о том, что твоя Серена вот-вот будет изгнана из светского общества. Леди Чидл пришлось долго уговаривать, чтобы та не отозвала свое сегодняшнее приглашение. Тут нет ничего удивительного после того, как вы недавно вели себя в «Олмаке». Я сам все видел. С таким же успехом вы оба могли бы раздеться у всех на виду.

— Ах да. Как же я мог забыть, — с горечью сказал Николас. — Наедине можно вести себя как угодно… — тут он многозначительно взглянул на Чарльза, — однако в обществе следует соблюдать правила.

— Раньше ты без труда придерживался правил.

— Раньше я никогда не встречал такую женщину, как Серена.

— Ник, я совсем не понимаю тебя. Если ты намерен погубить эту девушку, то ничего лучше не придумать. Весь вопрос в том, что ты сейчас собираешься делать.

— Понятия не имею. Чарльз, ты почти ничего не знаешь.

Николас вкратце рассказал ему о поездке в Майл-Энд.

— Боже милостивый! — Чарльз с грустью смотрел на друга. — Ник, поверь мне, ты поступил глупо, ведь Серена — очень привлекательная женщина. Осмелюсь сказать, что еще найдется немало мужчин, которые возьмут ее в жены с таким богатством.

Николас подумал, что хуже себя чувствовать невозможно, но ошибался. Чарльзу легко удалось посыпать солью его старые раны.

— Я уже просил Серену выйти за меня замуж. Она отказалась.

Чарльз нисколько не удивился.

— Думаю, ты все испортил. — Чарльз вздохнул, считая дурным тоном обсуждать столь щепетильные вопросы, но кто-то должен был наставить Ника на путь истинный. — Ты говорил ей, что любишь ее?

— Нет. Конечно, нет.

Николас уставился на него.

— Почему?

— Она ведь не сказала, что любит меня.

— А ты ее спрашивал об этом? — Чарльз ждал ответа. — Нет, тебе не пришло в голову. Ведь невооруженным глазом видно, что она влюблена в тебя. Всякий, у кого есть глаза, видит это. — Чарльз снова покачал головой. — Ты не способен ясно думать, вот в чем твоя беда.

Он был прав. Множество других дум роилось в голове Николаса. Сначала кажущееся противоречие в признании Серены, что она больше не может играть по его правилам, после чего она отдалась ему. Ее взгляды на любовь. Даже отказ стать его женой — потому что вы меня не любите, как она сказала. Серена влюблена в него! Николас был так слеп, что не заметил этого. Неужели он столь же слеп к собственным чувствам?

— А ты как? — спросил Чарльз, повторяя его мысли.

— Что?

— Болван, ты любишь ее?

— Чарльз, откуда мне знать?

— Боюсь, что тогда ничем не смогу тебе помочь, — сказал сбитый с толку Чарльз, — поскольку со мной ничего подобного не случалось. Однако я думаю, что подобное можно скорее чувствовать, чем знать, если в этом есть какой-либо смысл.

Николаса будто осенило. Он не знал, как все обернется. Но чувствовал, догадывался своим нутром, что его жизнь без Серены невозможна. Воистину, как все оказалось до обидного просто! Николас выпрямился в кресле и грустно улыбнулся другу. Такую улыбку Чарльз видел впервые за многие дни.

— Чарльз, ты весьма проницателен, хотя всячески пытаешься изображать безразличие ко всему.

— Только никому не рассказывай об этом, — с обидой сказал Чарльз. — Умоляю тебя. Это погубило бы мою столь тщательно создаваемую репутацию.

Сделав столь неверный вывод, Чарльз велел принести бутылку бренди, чтобы подготовиться к вечерним празднествам.

Николас вернулся домой в гораздо лучшем настроении, чтобы переодеться, и застал там своего делового партнера, дожидавшегося его. Фрэнсис Элдон не подвел его. Николас не думал, что ему придется испытывать чувство вины за несчастья, какие он и его семья навлекли на Серену. Теперь он обнаружил, что ошибался.

Перед балом Серене предстояло отобедать в доме Литтонов на Кевендиш-сквер. Она нарядилась в смелый туалет. Взглянув последний раз на себя в зеркало, Серена осталась довольна. Платье было из золотистого атласа, глубокий разрез обнажил больше плоти, чем она осмелилась бы показать раньше. Небольшие рукава с буфами были отделаны мелким жемчугом и хорошо скрывали повязку на ране, однако в прочих отношениях платье казалось вполне скромным и удачно подчеркивало фигуру Серены. Тут Серена добилась совершенства, усилив эффект длинным шарфом из тонкого шелка, который набросила на плечи. Она убрала волосы, оставив лишь несколько свободных, искусно уложенных локонов, которые спускались на шею.

Дверной молоток внизу объявил о прибытии экипажа Литтона, когда она отвернулась от зеркала, позволяя горничной застегнуть пуговицы на перчатках и набросить плащ на плечи. Серена была готова. Весь мир увидит, что леди Серене Стамп наплевать на сплетни высшего общества, Николас поймет, что он потерял в своей жизни. По крайней мере, до тех пор, пока не найдет ей замену.

— Серена, ты выглядишь потрясающе. Правда, мама? — Острые глаза Джорджи испытующе смотрели на нее. — Николас ужинает с Чарльзом, так что мы остались без мужского общества.

— Вот как. Он ничего не сказал об этом, когда мы виделись.

Несомненно, он избегал ее. Серена уверяла себя, что это к лучшему, однако разочарование грозило расстроить ее.