Шеннон Дрейк - Очарованная

Туда они и поехали в последнюю очередь. Элеонора Брендон лежала в постели белая, как бумага, если не считать темно-красной раны на горле. На руках у нее были порезы: она оборонялась.

— Почти как ее муж, — отметил Йен.

Марк кивнул и спросил врача:

— Какова вероятность, что она очнется?

Тот покачал головой и ответил:

— Один шанс из ста. Но мы сделаем все, что можем.

Когда они вышли из больницы, было уже поздно. Патрик, Томас и Джеф, которые ждали их снаружи, прислонившись к стене, выпрямились при их появлении.

— Сейчас мы ничего не сможем сделать: уже поздно. Но завтра, по-моему, нам лучше всего будет снова выехать верхом.

— В облике разбойников?

— Женщины имели отношение к убийствам. Были соучастницами. Они не держали в руках нож, но позволили кому-то сделать это. Может быть, они обещали убийце часть денег, которые получат. Но у убийцы была и собственная цель. Снова подтверждается, что преступник уезжает с места преступления в карете, которая ждет на улице у задней стены. Значит, преступников как минимум двое: один управляет каретой и следит, нет ли кого-нибудь рядом, а другой убивает. Плащ, найденный в карете лорда Витбурга, — настоящий, но был подкинут в нее, чтобы бросить на него подозрение. Если бы убийца не побоялся, что Элизабет Прайн предаст его… Во всяком случае, Витбург в ту ночь, когда он остановил Элли, до этого был в клубе. Там он видел Артура Конан Дойля, сэра Эндрю Херрингтона и сэра Энгуса Канингема. Он также видел на улице журналиста Тана Грира. Дойля мы можем вычеркнуть из списка, потому что он не участвовал ни в одном событии, происходившем в этих домах, и не замечен в связях с антимонархистами. — Тут Марк мрачно улыбнулся. — И еще потому, что я знаю: он не способен на такое зверство. Прочтите его книги, и вы согласитесь со мной. Но Херрингтон и Канингем снова и снова появляются в наших списках. И журналист тоже много раз присутствовал на месте событий.

— Сэр Энгус — шериф! — почти гневно напомнил Йен.

— Да, но на этой стадии расследования его должность, по-моему, не позволяет нам исключить возможность, что убийца — он.

— Сэр Энгус… участвует в такой чудовищной бойне? — засомневался Йен.

— Я не говорю, что сэр Энгус сделал это. Я только говорю, что он мог бы это сделать. Сколько времени, по-твоему, вы сможете скрывать эти убийства от газетчиков?

— Чем дольше мы скрываем правду, тем больше кажется, что мы подстрекаем.

— Тогда я советую тебе самому сообщить об убийствах в газеты, но до этого пусть твои люди еще раз пройдут по местам всех преступлений и попытаются найти любые улики.

Йен хмуро кивнул и сказал:

— Представляю себе, что завтра скажут проповедники во всех церквях этого края.

Элли удивилась, но была довольна, когда поняла, что ее везут в город. Наконец, карета подъехала к городскому дому лорда Ферроу.

Бертрам, немного стесняясь, помог ей выйти из кареты.

— Джитер сейчас в доме и постарается выполнить любое ваше требование, леди Ферроу, — пробормотал он, стараясь не глядеть ей в глаза, — и вам не надо ничего бояться: я буду охранять вас.

— Спасибо, Бертрам. Я не боюсь, но все же благодарю вас за защиту, — сказала Элли.

— Лорд Джозеф намерен провести этот вечер в своем клубе, чтобы оставить дом в вашем полном распоряжении, — сообщил Бертрам.

Ах да! Она все-таки новобрачная!

— Никто, кроме ваших опекунов, не знает, где вы будете находиться сегодня вечером.

— Спасибо.

Войдя в дом, Элли поздоровалась с Джитером, но ей так хотелось поскорей остаться одной, что она поспешила подняться наверх, в комнату, где жила раньше. Девушка обнаружила, что эта комната полностью подготовлена для нее. На минуту она задержалась перед зеркалом у туалетного столика. Волосы растрепаны, одежда явно в беспорядке. Утром она выглядела совсем иначе, подумала Элли.

Она начала расстегивать крошечные пуговицы на лифе своего платья, но вдруг остановилась и нахмурилась. На рукаве она заметила странное пятно.

Красное пятно.

Элли стянула с себя элегантное платье так поспешно, что едва не разорвала, и тщательно его осмотрела. Да, на рукаве есть пятно, и кажется, это кровь. И еще одно пятно осталось на спине — там, куда клали руку ее партнеры во время вальса.

Кровь застыла у нее в жилах.

Кто угодно мог порезаться, когда брился, готовил еду или работал в саду, пыталась успокоить себя Элли.

Или когда убивал, добавила она.

Приехав уже ночью домой, Марк не знал, чего ему ждать. Когда он видел Элли в последний раз, она была в ярости. Но какая новобрачная не злилась бы на ее месте? Глядя на вход в городской дом своего отца, он подумал, что, может быть, слишком много возомнил о себе.

Марк никогда не считал себя очень значительным человеком из-за того, что он сын знатного и высокопоставленного лорда Джозефа Ферроу. Большую часть своей юности он боролся с высокомерным сыном лорда в себе, выполнял свои обязанности перед империей и никогда не уклонялся от ответственности, если надо было занять место в первых рядах бойцов. Причинами той жизни, которую Марк вел теперь, была искренняя симпатия к стареющей королеве Виктории и большая дружба с Артуром Конан Дойлем, которого он высоко ценил. Поклонники просто сходили с ума по его сыщику Шерлоку Холмсу, и это пугало Дойля, который хотел быть известен как создатель более крупных и серьезных сочинений. Дойль был просто убит горем, когда его жена на самом деле день ото дня угасала от болезни, а читатели в это время возмущались выдуманной им смертью Холмса. Но в узком кругу друзей писатель никогда не уставал говорить о важнейшей роли наблюдения, рассказывал о годах своей учебы у доктора Белла и о том, как методы этого врача могут быть полезны для полиции.

Но все-таки то обстоятельство, что Марк — сын и наследник лорда Джозефа Ферроу, помогало ему в расследованиях, позволяя пройти в те двери, которые могли бы не открыться перед кем-нибудь другим.

Может быть, он из-за этого считает себя важней, чем он есть? Может быть, ему стоило остаться на собственной свадьбе и позволить другим разбираться с убийствами? Может быть, он вообразил себе, что он единственный человек, достаточно умный, чтобы раскрыть эти недавние преступления? И позволил своему самолюбию стать преградой между ним и его женой? Он поморщился.

Неправда. Он уверен, что это не так. Просто он очень сильно втянут в это дело. Может быть, до того, как Марк познакомился с Александрой Грейсон, он думал, что она — слабая и ласковая девушка, которую оберегали от всех трудностей и, возможно, — да, он и об этом думал — она будет рада войти в такую прославленную семью.

За свою жизнь он имел несколько любовных связей. Ни одна из них не причиняла боли ни ему, ни его женщине.