Елена Арсеньева - На сцене, в постели, в огне

Однако осилил, и очень скоро. Не один, конечно, а с помощью некоторой части киногруппы. Он нарочно спаивал мужиков, чтобы они рассказывали ему про «шашни» Кузьминой и Ромма. Никаких «шашней» не обнаружилось, и Барнет почувствовал себя глупо, но все же решил пойти к Ромму выяснить отношения. В самом деле — зря, что ли, приехал?! Как это признать перед глупышкой-женой?

Он хотел хлебнуть для храбрости, но оказалось, что пить больше нечего. Запас иссяк! Тогда он взял у жены одеколон «Сирень» и напился этой «Сирени». Ну и пошел…

Помреж Валя (та самая, за которую давали «один берблюд» и все прочее) перепугалась его мрачной решимости и кинулась предупредить Ромма:

— Михаил Ильич! К вам Барнет идет! Он вас убьет… Он же боксер! Он считает, что у вас с Кузьминой роман! Боже мой, что делать, что делать?!

Ромм (рыльце у него было некоторым образом в пушку, потому что Лёля ему сильно-таки нравилась, только никто об этом не догадывался, и она сама в первую очередь!) после предупреждения взволнованной Вали тоже решил подкрепиться. Для храбрости. Хоть Барнет и бывший, а все-таки боксер. Мало ли что придет ему в голову?

У режиссера хранился спирт, предназначенный для протирания аппаратуры операторов, однако честняге Ромму и в голову не пришло прикоснуться к «энзе». Он схватил бутылку одеколона «Магнолия» и…

Спустя две минуты на пороге возник Барнет: здоровенный, тяжеленный, потный от злости, сжавший кулаки. Высокий, худой Ромм тоже сжал кулаки и вышел против него.

Барнет пялился на него, тяжело дыша… Потянул носом — и увидел через плечо Ромма пустую бутылку из-под «Магнолии» на столе.

— «Магнолию» пили? — спросил мрачно.

— «Магнолию», — кивнул Ромм. — А вы?

— «Сирень», — буркнул Барнет. — А больше одеколона у вас нет?

— К сожалению, нет, — с искренним огорчением ответил Ромм.

— Жаль…

Помолчали.

Что-что, а чувство юмора имелось у обоих мужчин. И Барнет начал понимать, какого же он свалял дурака… Очень захотелось сделать «налево кругом», а потом — «бегом». Но это было бы уж вообще — предел всему! Поэтому он выдавил с трудом:

— Ну, как дела?

— Ничего, — ответил вежливый Ромм. — Потихоньку снимаем.

— Жарко уж очень.

— Очень…

— Ну так я пойду, — сообщил Барнет, и они оба вдруг рассмеялись.

Пока происходила эта беседа, Валя собрала всю группу и привела к домику Ромма — защищать режиссера. Когда вышел успокоенный Барнет, провожаемый непобитым Роммом, все почувствовали себя обманутыми.

На прощанье Барнет грозно сказал Лёле:

— Хороший мужик Ромм… Но смотри!

Он уехал, а Лёля последовала его совету: стала смотреть на Ромма. И только теперь обнаружила, что и Ромм смотрит на нее совершенно особенно…

Спустя год Андрей Москвин снова приехал в гости к Лёле. Долго рассказывал о своей работе с Сергеем Эйзенштейном — рассказывал с обожанием! — потом посмотрел в Лёлины смеющиеся глаза и спросил:

— Ну? Не зря жгли бубен?

— Ну? — спросила и Маруся. — Я тебе что говорила? Насчет того чудака и платья подвенечного? А ты — праздничное, праздничное… Ничего-то вы, городские, не понимаете!

Разговор этот состоялся в тот день, когда Елена Кузьмина выходила замуж за Михаила Ромма.

Снова за кинорежиссера!

И она стала у него ведущей актрисой. Ромм снимал ее во всех своих фильмах, разве что «Ленин в Октябре» и «Обыкновенный фашизм» обошлись без нее. А так… «Тринадцать», «Мечта», «Человек № 217», «Русский вопрос», «Секретная миссия», «Корабли штурмуют бастионы», «Дуэль»…

Между прочим, в «Кораблях» Кузьмина сыграла леди Гамильтон, посоперничав с самой Вивьен Ли. Леди Гамильтон у Кузьминой получилась не столь обворожительная, как у знаменитой англичанки, зато, кажется, более похожая на себя — истинную, которую называли злым гением адмирала Нельсона…

Так или иначе, это были прекрасные фильмы, классика нашего кино. И жизнь у этой пары, режиссера и его любимой актрисы, была прекрасная.

Они жили долго и счастливо, пока не разлучила их смерть.

Положение обязывает ( франц .).

Муза комедии в древнегреческой мифологии.

В описываемое время так называли голос.

Эта история описана в книге Е. Арсеньевой «Браки совершаются на небесах».

Почему бы нет ( франц. ).

Имеется в виду директор Императорских санкт-петербургских театров Гедеонов.

Напоминаем, что Гедеонов был директором Императорских санкт-петербургских театров.

Вернее, отсрочила эту гибель почти на сто лет.

В средневековой Западной Европе — старшина гильдии, цеха.

В балете тюник то же, что пачка — юбка балерины; вообще в театре так называлась очень пышная короткая верхняя юбка, соединенная с лифом.

Умному достаточно (чтобы понять) (лат.) .

В описываемое время слово «инвалид» употреблялось в значении «ветеран».

Помощник военного коменданта.

Пропедевтика — введение в какую-либо науку, предварительный, вводный курс, систематически изложенный в сжатой, элементарной форме. В данном случае имеется в виду пропедевтика какой-то из юридических дисциплин.

Эта запись сделана Философовым во время Великого поста.

Директор училища правоведения.

Спектакль-бенефис для двух артисток.

О мертвых или хорошо, или ничего (лат.) .

Муза танцев в греческой мифологии.

Музы трагедии и комедии.

Муза, которая сопровождает лирическую песнь игрой на флейте.

И так далее, и так далее (лат.).

Passion — страсть (франц.) .

Золотая монета, введенная в обращение во Франции Наполеоном Бонапартом.

Одной из ролей Семеновой была Аменаида в пьесе Вольтера «Танкред». Эту же роль играла и m-lle Жорж.

Так назывались очень модные в ту пору газовые косынки, носимые на шее.

То есть различной парфюмерии.

В трагедии Расина «Андромаха».

Здесь речь идет о трагедии Вольтера «Меропа».

«Дальше некуда» — крайняя, высшая степень чего-то (лат.).

Так звучит по-французски фамилия фабрикантов Зингер, к семье которых принадлежал Парис Эжен.

Очищение огнем.

В мифах Древнего Рима эта нимфа — советчица легендарного правителя Нумы Помпилия, которая после его смерти превратилась в источник, названный ее именем.