Эдна Мир - Открой мне свою тайну

– Могу я вам что-нибудь предложить? – спросила она, лишь бы потянуть время. – Может быть, крекеры? Тим, какие ты хочешь? Сладкие или острые?

– Сладкие, пожалуйста, – послушно откликнулся Тимоти.

– А ты? – Ванесса все еще не решалась взглянуть на Джеферсона. – Насколько я могу судить, ты предпочитаешь что-нибудь поострее. Стало быть, «Стингеловские острые крекеры».

– Ты что, всерьез предлагаешь мне стингеловские крекеры? – не поверил своим ушам Джеферсон. – Опомнись! Я пришел не есть, а разговаривать с тобой.

Теперь Ванесса осмелилась поднять на него глаза.

– Ты сам не захотел иметь со мной дела, – упрекнула она его. – Неделями не даешь о себе знать, а сейчас я должна сразу все бросить, чтобы выслушивать твои пустые извинения. – Она сорвалась с места и бросила Тимоти красно-синий пакетик, содержащий «Стингеловские нежные крекеры».

Тимоти поймал его и сосредоточенно занялся открыванием, чтобы не привлекать внимание спорщиков к своей персоне.

– Господи, Вэн! – взмолился Джеферсон. – Что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из этого дома? И как мне добиться, чтобы ты меня выслушала?

Ванесса протянула и ему пакетик крекеров, но Джеферсон так угрюмо на него посмотрел, что она бросила его обратно в ящик.

– Хорошо, – заявила она наконец. – Я пойду и выслушаю то, что ты хочешь сказать. Но предупреждаю: если твои отговорки окажутся слишком дурацкими, я дам «Стингелу» долгосрочное поручение, которое на целый год обеспечит тебя сладкими крекерами.

Взрыв его радости поразил не только Ванессу. Даже Тимоти перестал от изумления жевать.

Ванесса торопливо схватила сумку и, покачивая головой, направилась к двери.

– Тимоти, передай, пожалуйста, Саре, что я не знаю, когда вернусь домой. Пусть меня не ждет.

– Да, – послушно кивнул Тимоти.

Ему было все равно. Главное, что Сара скоро появится, а эта сумасшедшая пара исчезнет, не успев загубить ему все дело.

Впервые в жизни Ванесса действительно лишилась дара речи. И не на десятую долю секунды, а на несколько минут.

Когда голос вновь стал ей подчиняться, она смогла произнести только благоговейное, от сердца идущее «вау!».

Стоявший у нее за спиной Джеферсон с улыбкой наблюдал, как осторожно, стараясь наступать в собственный след, она шагает по толстому ковровому покрытию. В центре комнаты она остановилась.

– О Джеф, это просто сказка.

Джеферсон, не склонный обычно к хвастовству, гордо кивнул. Восторг Ванессы заставил его взглянуть другими глазами на квартиру в Уайлдбиче.

До сих пор она была для него лишь местом, где можно переночевать, но сейчас и он внезапно заметил, что солнце желтым золотом вливается сквозь ряд высоких окон и что на террасе цветет гигантский гибискус.

Ванесса повернулась к нему и с улыбкой покачала головой.

– Да, ты держишь меня в напряжении.

Джеферсон подошел и обнял ее.

– Это ты должна объяснить мне поподробнее.

– Ты спрашиваешь, почему я считаю, что ты меня напрягаешь? – Ванесса негромко рассмеялась. – Ты ни с того ни с сего устраиваешь грубую ссору, четыре недели от тебя ни слуху ни духу, потом подъезжаешь с помпой на лимузине с личным шофером к моему дому, смотришь преданными собачьими глазами, не обращая ни малейшего внимания на мои переживания. Ты ведешь себя как заколдованный принц, Джеф. Постоянно превращаешься из чудовища в добра молодца и наоборот. Ну что, разве это не напряг?

– Но в целом это тебе все-таки нравится? – тихо спросил Джеферсон.

– Ты в своем уме? У меня с кровообращением все в порядке, мне не требуется контрастный душ. – Она тряхнула головой так, что длинная коса взлетела, потом добавила уже помягче: – Вот квартира мне нравится. Просто класс.

Ванесса прошла мимо Джеферсона и вышла через высокую двустворчатую дверь на террасу. Вид, открывшийся перед ней, заставил ее во второй раз за этот день онеметь от восхищения.

Джеферсон обладал здесь, наверху, настоящим сказочным замком! Он не только владел прекрасной, наполненной воздухом квартирой, но и мог наслаждаться панорамой, способной привести в экстаз любого художника.

Отсюда, сверху, Ванесса могла рассмотреть весь город, дремлющий в мареве послеполуденной жары. Отели на берегу пестрели яркими зонтами, и ряды фонтанов непрерывно орошали сверкающими каскадами бесконечные изумрудные газоны.

Ванесса видела пляж, радостных людей, барахтавшихся в воде, бесчисленные зонтики и тенты, под которыми распластались блестящие от масла для загара тела.

Далеко, на горизонте, где небо и море касались друг друга, плыл какой-то корабль, а у скал, где лишь маленькие деревянные домики гнездились между гигантскими каменными глыбами, море неустанно пыталось обрушить отвесные гранитные стены.

Это было захватывающее зрелище, и Ванесса самозабвенно смотрела, как волны, высотой с дом, неутомимо бились о скалы, превращаясь в пену. Только когда Джеферсон мягко дотронулся до ее плеча, она обернулась к нему.

– Здесь замечательно. Ты знаешь, что и впрямь живешь в замке? Я тебе завидую.

– Тогда приходи сюда так часто, как захочешь, – тихо промолвил Джеферсон. – Я дарю тебе террасу вместе с панорамой и вон теми белыми облачками в небе.

Ванесса не поддержала его игривый тон. Она хотела наконец получить ответы на вопросы, которые уже несколько недель мучили ее.

– Ах, перестань! – оборвала она Джеферсона несколько резче, чем ей самой хотелось. – Скажи мне в конце концов почему ты вдруг рассвирепел на пляже и после этого долго не давал о себе знать. Что, черт побери, произошло между нами не так?

На какой-то момент показалось, что Джеферсон хочет снова отмолчаться. Но он решился.

– Сядем, – предложил он.

Ванесса прекрасно чувствовала его неуверенность, но заартачилась, как упрямая кобылка, и осталась стоять, вцепившись в перила террасы и тряся головой.

Джеферсон вздохнул и в одиночку ушел под тень красной маркизы, защищавшей часть террасы от солнца.

Он неторопливо расположился в одном из кресел, прислонил трость к стене дома и с облегчением откинулся на подушки.

– Для меня там слишком жарко. Но если ты хочешь получить солнечный удар, пожалуйста.

– Черт побери, Джеф, хватит! – гневно заорала она. – Ты болтаешь, болтаешь, болтаешь, но только ходишь вокруг да около. Если ты не приступишь к делу, я уйду.

И она действительно сделала вид, будто собирается убежать, но потом все же неохотно пошла под маркизу и села на садовые качели с навесом: яркие подушки выглядели соблазнительно удобными.

Джеферсон отвел глаза.

– Шесть лет назад я попал в тяжелую автомобильную аварию, – начал он без всякого вступления, стремительно, боясь, что решимость его оставит.