Дженнифер Хеймор - Сезон обольщения

— А если так, то вам должно быть ясно, что я убью любого, кто до нее дотронется, а уж тем более если кто-то обольстит и погубит ее невинность.

Джек внутренне съежился. Сегодня он сделал все, чтобы его считали первосортным мерзавцем.

Да, в общем-то, он и есть мерзавец. Иначе бы не жил так, как он живет. И не делал бы того, что он сейчас проделывает с этими людьми. Его даже затошнило от самого себя. Какой же он в самом деле скользкий подлец!

А все ради чего? Ради собственной шкуры. Ради проклятого Тома Уортингема — черт бы побрал этого ублюдка!

Джек поднял руку, останавливая лорда Уэстклифа, уже собиравшегося что-то добавить к сказанному герцогом. Голос его прозвучал миролюбиво.

— Едва ли можно говорить о погубленной невинности. Ведь она успела стать вдовой.

Оба мужчины смотрели на него в полном молчании, воздух был заряжен ненавистью.

Джек воспользовался этой паузой, чтобы оценить своего противника. С людьми, подверженными вспышкам праведного гнева, следует обращаться, умело сочетая умиротворение и логику. Но уж конечно, не провоцировать, хотя по своей природе Джек был скорее склонен к агрессивной тактике.

Он вздохнул. Ну хватит бродить вокруг да около. Пора уже перейти к главному. Джек уронил руки вдоль тела и прямо, в упор посмотрел на своих собеседников.

— Понимаю ваш гнев, господа. — Он сделал над собой серьезное усилие, чтобы говорить скромно, и даже несколько преуспел в этом — верное свидетельство того, как важен был для него этот шаг. — У меня не было намерения причинить леди Ребекке боль или обиду.

О, это была святая истинная правда! Если бы сейчас он мог думать о чем-то, кроме достижения своей цели, то совершенно запутался бы в собственных мыслях и настроениях.

— А вы знаете, сколько зрителей смотрело сегодня этот ваш спектакль? — спросил лорд Уэстклиф. — Понимаете, что это значит для ее репутации?

— Я не хочу ничем потревожить леди Ребекку, — продолжал Джек. — Тем более сделать из нее предмет насмешек или хоть как-то оскорбить ее честь. Это бы меня глубоко опечалило. — Джек распрямил плечи и спину, возвысил голос. — Я готов на все пойти, чтобы предотвратить такую возможность.

— Вам следовало подумать об этом раньше, до того как вы ее сюда привезли! — грозно прорычал герцог.

— Иногда в подобных делах сердце заглушает голос разума.

— Сердце? — фыркнул Калтон. — Вы меня что, за идиота принимаете? То, что я тут видел, — всего лишь зов плоти. Сердце тут вовсе ни при чем.

— Вы ошибаетесь, — мягко возразил Джек. Уэстклиф поднял на него тяжелый взгляд, будто пытаясь проникнуть под поверхность того, что он говорил. Но Джек уже давным-давно научился отгораживаться прочной стальной броней, через которую никто не мог пробиться. Никому не удавалось докопаться до его глубинных мыслей. И никто не видел его истинных мотивов. Он просто не допускал этого, и потому смело глядел сейчас в темные глаза Уэстклифа. — К тому же я намерен все исправить.

— О, Кейт! — вскрикнула Бекки, падая в объятия своей лучшей подруги, чей большой круглый живот, однако, не давал возможности хорошенько обнять ее. Герцогиня была уже на восьмом месяце — ждала второго ребенка. Старшая, двухлетняя Джессика, спала в детской вместе с приемными детьми Кейт и Гарретта. Джессика родилась в Лондоне. Гарретт доверял доктору, который принимал эти роды, и поэтому второго ребенка решено было тоже дождаться здесь, никуда не уезжая. София и Тристан оставались в городе, чтобы в случае чего оказать родным помощь. Впрочем, если уж говорить правду, то они просто предпочитали Лондон деревне.

Заплетенные в косу темные волосы Кейт спускались до самой талии. На плечи ее был накинут мягкий фланелевый халат. Она не ложилась сегодня, ожидая возвращения Гарретта. Внезапно к ней вбежала Бекки.

— Ш-ш-ш. — Кейт крепко сомкнула руки на лопатках Бекки.

— О, почему тебя там не было?! Ты сумела бы втолковать ему, только ты…

— Тише, тише. Все будет хорошо.

— Откуда ты знаешь?

Дитя в утробе шевельнулось, и Бекки ослабила объятия. Кейт улыбнулась:

— Видишь? Он согласен. Хочет, чтобы ты сама поняла: что бы ни случилось, все поправимо.

Бекки стремительно бросилась на один из диванов, обитых материей с пальмовыми узорами, обхватила себя за колени и постаралась успокоиться.

— Так что случилось?

Бекки закрыла глаза.

— Я была в постели. Раздетая. С мужчиной. Мы с ним… с ним…

Кейт подняла руку, чтобы остановить всхлипывания Бекки.

— Понимаю, — сказала она слегка удивленно, но вовсе без неприязни.

— Я… Леди Боррилл видела, как я вошла в гостиницу. Наверное, она направилась прямо к Софи и Тристану. А Гарретт был с ними, и они всё вместе примчались и увидели…

— О, бедная Бекки! — Кейт устроилась рядом с ней на диване и обняла за плечи. — Гарретт и Тристан, конечно, разозлились, но это нормально. Хотя это ужасно, что твоему брату и кузену довелось стать свидетелями столь интимной сцены. Но как только ярость утихнет, все вернется в нормальное русло. Не беспокойся, когда Гарретт придет домой, я его успокою, а Софи, я уверена, также умиротворит Тристана.

— Не сомневаюсь, что ты сможешь, но только если не будет слишком поздно. Джек — тот джентльмен, с которым я была, — предлагал дуэль.

Кейт побледнела.

— Что ж. Если дуэль, то не скорее, чем завтра утром. Это самое раннее. Я успею напомнить Гарретту, что его ребенку необходим живой отец.

Слезы навернулись на глаза Бекки, и рука Кейт крепче обхватила ее плечи. Кейт поймет. Кейт всегда ее понимает.

— Кто же этот человек, Бекки? — Голос ее звучал мягко, тихо.

— Его зовут Джек Фултон. Он сын тайного советника, недавно вернулся в Англию после многолетнего отсутствия. Нас представила Сесилия, и я… вдруг увлеклась им. — Щеки ее залились краской. — Это было взаимное чувство. И мы… несколько раз встречались. Сегодня в первый раз мы были… близки.

Кейт вздохнула:

— И леди Боррилл видела?

— Да, — прошептала Бекки. — И еще другие, которых я не узнала… постояльцы гостиницы.

Раньше она никогда не падала в обморок, но вдруг пальмы на обивке мебели закачались, словно под ветром. Она вцепилась в подлокотник дивана и зажмурилась изо всех сил.

Кейт досадливо скрипнула зубами:

— Да уж, леди Боррилл — знаменитая сплетница.

— Я знаю.

— Свидетели не преминут рассказать о случившемся всем подряд. Избежать этого невозможно.

— Что же делать? О Боже, ну за что нам этот новый скандал на голову?! Прости меня, Кейт. Я ужасно виновата.

Она опустила голову и уткнулась лицом в ладони. И это после всего, что она уже успела натворить в своей короткой жизни. Четыре года самого тихого, скромного поведения не слишком смягчили ее вину перед родней после ужасного побега с Уильямом.