Ирэн Фрэн - Стиль модерн

— А вы обратили внимание на драгоценности? Она вся ими обвешана. Они совершенно новые! Кто же ее содержит в ее-то возрасте?

Кардиналка не замечала, что на нее смотрят. Она открыла сумочку, обшитую серебром, и вынула оттуда пудреницу. В это время проходящая мимо женщина слегка коснулась плеча Кардиналки и та быстро передала ей коробочку, продолжая спокойно разглядывать море.

— Вы видели, мадемуазель Лиана? — спросил Стеллио.

— Да…

— Вот за счет чего она живет. Для этого и приехала сюда. Так она получает свои драгоценности. И содержит Минко. Тем не менее она несколько прижимиста: могла бы купить ему новые костюмы. Правда, он у нее ненадолго, этот молодой художник. Но как женщина с деньгами…

Как и накануне, Стеллио с ней разоткровенничался.

— Я что-то не понимаю, — сказала Лиана.

Он нахмурился:

— Я не должен был вам этого говорить. Но сегодня или в другой раз все равно вы это поймете. Кардиналка торгует кокаином.

— Кокаином?

Она не сдержала восклицания, и Стеллио быстро сжал ей руку. Первый раз, вне примерочной, она ощутила его кожу, слишком нежную для мужчины, почти такую же нежную, как у Файи.

— С тех пор как началась война, всем нужен кокаин. Это настоящее безумие. Одни мужчины хотят забыть, что им не хватило смелости пойти на фронт, другие — что они оказались не пригодны. Женщины, чьи любовники исчезли вчера или пропадут в будущем, в своем бегстве достигли этих мест. Сан-Себастьян — нейтральный город, здесь живет испанский двор. Это для них находка! Они переходят от мужчины к мужчине. Сегодня принимают испанского гранда, завтра — мексиканского банкира, затем — плантатора из Гондураса. Хуже, чем несчастные путаны из старого города. Я видел здесь женщин, бросающих с высоты арен жемчуг под ноги быку, лишь бы на них обратили внимание. А эти обе, смотрите, актрисы из «Комеди Франсез». Не далее чем позавчера они провели ночь в постели короля! Вдвоем — и успех пополам. Рано или поздно они тоже придут к кокаину!

Лиана была удивлена. Стеллио говорил с ней как со светской дамой. Он открывался перед ней, как равный перед равной, как если бы она не была из тех женщин, которые продают себя изо дня в день, как будто она никогда этого не делала в своей жизни.

Венецианец вздохнул и медленно пригладил пальцами галстук.

— Что касается других, кто остался там… — Он неопределенно указал на север, в сторону границы. — Они придут к наркотикам после войны, потому что были на фронте. Все эти ужасы, которые они сейчас видят… Если бы вы знали о зверствах на Марне, мадемуазель Лиана! Я слышал, как об этом рассказывали сегодня утром в салоне. Здесь много послов, хорошо информированных людей…

Продолжая слушать, Лиана почти в упор разглядывала Стеллио. Похоже, ночью он совсем не спал, и должно быть, первым устроился в салоне, ожидая прихода Файи.

— И это лишь прелюдия, я в этом уверен, — вздохнул он.

— Вы так говорите, будто вам тысяча лет.

— Возможно, это и так, дорогая Лиана.

«Дорогая Лиана», — сказал он. Но она не придала в тот момент этому значения.

Потому что наконец появилась Файя.

Сначала она появилась на верху лестницы — одна. Минуту спустя, — которая всем показалась вечностью, — рядом с ней уже был Вентру.

Золотистый свет осени проникал через окна отеля, поднимал пыль бархатных драпировок, отбрасывал большие желтые пятна на картины, на тяжелые золоченые рамы. Напряженная, с полузакрытыми глазами, будто ослепленная, неожиданно застенчивая, Файя придерживала пальцами смешную сумочку, обшитую поддельным жемчугом.

— Peccato! — возмутился Стеллио. — Она и вправду плохо одета.

Но он преувеличивал: девушка надела платье, немного вышедшее из моды, только и всего.

— Это первое платье, которое вы ей сшили, — возразила Лиана.

Казалось, он не расслышал и продолжал бормотать «peccato, peccato». Лиана же поняла, что он сожалеет вовсе не о платье.

Между тем, застыв на лестнице, Файя подняла глаза. Быстрый взгляд сверкнул издалека, как отблеск стали. Вентру, ринувшись к ней, произнес какую-то короткую фразу. В ответ Файя просто кивнула головой.

— Она сказала «да», — выдохнул Стеллио. — А он? Вы знаете, Лиана, что он сказал? «Я женюсь на вас»!

— Нет, — уверенно возразила ему Лиана. — Он сказал: «Вы выйдете за меня замуж?»

Она была теперь убеждена, что Вентру блефовал во время своего визита к д’Эспрэ. Он хотел добиться от графа согласия, в то время как еще не осмелился поговорить с Файей. Он все откладывал до последней минуты, и вот здесь, на лестнице, понимая, что отступать некуда, наконец решился.

— Нет! — упрямился Стеллио. — «Я женюсь на вас». Он ни о чем не спрашивал.

— «Вы выйдете за меня замуж?» — упорствовала Лиана.

— Вы в своем уме, мадам? — перебил ее подошедший к ним д’Эспрэ. — Никто не просит руки вот так, посреди отеля, на лестнице! — И обратился к собравшимся, как бы призывая всех в свидетели: — Он уже давно за ней ухаживает, славный Вентру. И вчера вечером попросил ее руки — после разговора со мной, разумеется. Вы понимаете, эта юная сирота, которую я приютил…

Лиана взяла его за руку:

— Замолчите, Эдмон! Файя выходит замуж. Она сыграет ее, эту старую комедию свадьбы. Это ее дело. Но Эдмон, прошу вас: не надо театра!

Кардиналка закудахтала:

— Очень хорошо сказано, крошка. Ну, Эдмон, успокойся и пойдем к столу!

Лиана еще раз взглянула на лестницу. Они уже спустились, и Файя была в нескольких шагах от нее, опираясь на руку Вентру. Опущенные веки, круги под глазами, подрагивающие руки. Устала. Но точнее: покорилась. Каким образом? Лиана не решалась встретиться взглядом с Вентру. Она все еще его боялась. Но важны ли теперь были средства? Ведь цель достигнута.

Едва все расселись за столом, Вентру сказал:

— Попрошу вашего внимания всего на одну минуту, друзья. — Потом, указывая на Файю, просто добавил: — Я женюсь на ней.

— Я же говорил, — прошептал Стеллио.

Вентру бросил на него раздраженный взгляд, взял руку Файи, ту, на которой поблескивал бриллиант, и повторил:

— Я женюсь на ней.

Он принял суровый вид, выпятил грудь и стал похож на певца оперы перед началом своей знаменитой арии.

— И не будем больше об этом говорить. Идет война… — Затем, бросив взгляд на Файю, чьи белокурые волосы блестели в свете разгорающегося дня, добавил: — Вы меня поняли, надеюсь? Не говорите больше о нас. Считайте, что мы уже очень давно — супруги.

Файя уставилась в тарелку. В ее длинной руке отцветали фиалки, которые Вентру утром купил у проходящей мимо отеля цветочницы.

Лобанов, единственный из присутствующих, не казался смущенным и наклонился к Вентру:

— Так вы… тот торговец, о котором мне говорил Стеллио?

Венецианец покраснел: он совершенно забыл представить их друг другу. Вентру кивнул.