Шарлотта Физерстоун - Одержимый

Так что же, это и есть объяснение тому, что между ними произошло? Линдсей просто смилостивился над ней, пожалел? Неужели его настолько утомило то, что Анаис вечно крутилась поблизости? А что, если он всего-навсего покорился неизбежному и наконец-то уступил заветному желанию своей матери – идее фикс своей матери, которую та даже не пыталась скрывать?

– Анаис, – раздался голос ее сестры Энн. – Тебе письмо.

– Скорее! – Анаис вскочила со стула, быстро сгребла разложенную на кровати пурпурно-золотистую юбку и бросила подруге. – Помоги мне это спрятать.

С помощью Ребекки Анаис засунула костюм в мешок из грубого муслина за пару секунд до того, как дверь широко распахнулась, и в комнату ворвалась ее четырнадцатилетняя сестра. Локоны Энн разметались, щеки ярко горели от волнения.

С этим слегка вздернутым носиком и своими сверкающими светло-голубыми глазами младшая сестра напоминала беспокойного маленького эльфа. Миниатюрная Энн казалась хрупкой и легонькой, ее волосы были светлее, серебристее и прямее завитушек Анаис. Кожа младшенькой напоминала фарфор, а черты ее лица, несомненно аристократические, несли на себе и отпечаток некоторой хрупкости, что делало облик девчушки прямо-таки эфирным, воздушным. И все же Энн не выглядела существом бесплотным и неземным – все благодаря оживленному, задорному нраву.

В один прекрасный день Энн Дарнби должна была стать потрясающе красивой и превратиться в самую популярную, самую желанную женщину Англии. Анаис уже не могла дождаться, когда же настанет этот момент и любимая сестра найдет мужчину своей мечты.

– Это валентинка! – возвестила Энн, и ее голос дрогнул от волнения.

Анаис потянулась к письму в красной обертке и нетерпеливо вырвала его из рук сестры. Отвернувшись, она развернула обертку и обнаружила под ней аккуратно сложенный кусок плотной веленевой бумаги в форме сердца.

«Твой паша ждет тебя. В полночь, на террасе».

– Ну, что там? – взволнованно спросила Ребекка. – От кого это?

– От поклонника? – застенчиво поинтересовалась Энн. – Так у тебя есть тайный воздыхатель, Анаис?

– Энн, не будь такой несносной, не глупи! – упрекнула мать, показавшись у двери. Лицо родительницы в мгновение ока приняло строгое выражение, стоило ее пристальному взгляду остановиться на Анаис. – Разумеется, у твоей сестры нет никакого поклонника, не строй из себя дурочку, Энн!

Красивые глаза матери стрельнули в сторону Анаис, и она заметила вспыхнувшее в них знакомое выражение недовольства.

Анаис прекрасно знала, что была главным разочарованием своей матери. «Подумать только, такое восхитительное, страстное имя досталось столь некрасивому, заурядному существу!» – это замечание Анаис слышала множество раз, причем произносилось оно, как правило, резким голосом матери.

А сколько раз Анаис нечаянно слышала, как во время бала кто-то говорил о том, что должна найтись по крайней мере одна неприметная простушка среди красивых женщин семейства Дарнби? Истина заключалась в том, что подобные разговоры не причиняли бы Анаис такой боли, если бы ее не постигло несчастье уродиться той самой простушкой.

Ее старшая сестра, Эбигейл, которая повсюду слыла ослепительной царицей бала и теперь звалась графиней Уэстон, считалась главной красавицей семьи – не го воря уже о том, что она была любимицей матери. Та никогда не упускала шанса напомнить Анаис о красоте Эбигейл, ее высоком статусе, о том, что старшей сестре удалось заманить в свою ловушку самого завидного жениха. Теперь воплощенной красой семьи в противовес «простушке» Анаис стала Энн – она была даже привлекательнее Эбигейл, хотя и, хвала небесам, гораздо менее самодовольной.

– Ну а теперь, девочки, пришло время собираться на Торрингтонский маскарад. Анаис, тебе, моя дорогая, потребуется немало времени, если мы хотим, чтобы ты выглядела подобающим образом. Самое важное – это замужество, Анаис, – поучала мать, махая идеально наманикюренным пальчиком перед носом средней дочери. – Ты должна помнить, что выгодный брак – главная цель в жизни благовоспитанной молодой леди. Ты уже находишься в невыгодном положении. Сейчас, в твои годы, ты проигрываешь – видишь ли, просто невозможно найти кого-то подходящего со всеми этими дебютантками, начавшими выезжать в свет в этом сезоне.

– Мама… – Боже праведный, как же Анаис ненавидела, когда ее мать говорила подобные вещи в присутствии Ребекки!

– А что, ведь это правда! На следующей неделе тебе исполнится двадцать восемь, и без приданого в твою сторону вряд ли кто-нибудь посмотрит. В мое время женщина в таком возрасте моментально оказывалась не у дел. Задумайся, к двадцати пяти годам я уже родила своему мужу двоих детей!

– Мама…

– Да посмотри хотя бы на Ребекку! Бедна, как церковная мышь, к тому же ее семье явно недостает нужных связей. Если бы не наша с твоим отцом помощь, если бы не поддержка ее дяди, ей пришлось бы стать гувернанткой. Но, несмотря на все преграды, она сумела произвести фурор в светском обществе и даже привлечь внимание джентльмена, известного своей исключительной разборчивостью. Обаяние и красота Ребекки заставили лорда Броутона забыть о том, что у нее нет денег и семейных связей. Ты уж прости меня за столь откровенный разговор, моя дорогая, – полным раскаяния шепотом обратилась мать к Ребекке. – Понимаешь, я лишь пытаюсь заставить Анаис осознать, что недостаточно быть богатой, нужно еще и обладать красотой.

– Ни один человек не волен решать, каким уродится – красивым или нет, – тихо произнесла расстроенная Анаис, нервно перебирая пальцами ткань своей юбки.

– Верно, с этим не поспоришь, – согласилась мать, гладя ее по льняным локонам. – Но по крайней мере, можно постараться поработать над своими внешними данными.

– А я думаю, что Анаис красивая, – встала на защиту сестры Энн.

– Собирайся, Анаис, – поторопила мать, высокомерно вскинув подбородок и пропуская мимо ушей замечание младшей дочери. – Ребекка, дорогая, твой дядя прислал за тобой карету. Она ждет тебя на дорожке перед домом.

Уже потянувшись к дверной ручке, мать бросила резкий взгляд и предупредила:

– Не заставляй меня ждать, Анаис.

– Я думаю, что ты восхитительна, Анаис, – с гордостью произнесла упорно стоявшая на своем Энн. – К тому же я подслушала, как Линдсей говорил лорду Уоллингфорду, что считает тебя совершенством, идеальным сочетанием красоты и разума. Он называл тебя своим ангелом. Мне кажется, он собирается сделать тебе предложение. И я действительно верю…

– Довольно, Энн, – оборвала мать, метнув в младшую дочь сердитый взгляд. – Видит Бог, я ничего не желала бы больше! Ах, если бы он женился на Анаис и избавил бы меня от забот о ней! Но, увы, теперь нам нечего на это рассчитывать, нет ни малейшего шанса. Если он не сделал предложение после всех этих лет, ничто не заставит его сподобиться на это сейчас.