Мэри Патни - Расколотая радуга

— Вовсе нет. Мне так надоело валяться без дела.

— Я понимаю, но миссис Мельбурн оторвет мне голову, если я не дам тебе отдохнуть.

Абердэр быстро пожал Майклу руку:

— До встречи.

Кэтрин вышла следом за Николасом. Как только дверь за ними закрылась, Николас шумно вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

— Вам нездоровится, милорд? — спросила Кэтрин.

— Пожалуйста, зовите меня Николасом.

Он отнял руку от глаз, лицо его выражало волнение.

— Мы знали, что он тяжело ранен, поэтому я и приехал. Но видеть его в таком состоянии просто невыносимо. Он всегда был таким сильным! А сейчас, судя по виду, похудел фунтов на тридцать, не меньше. Страшно подумать, что мы могли его потерять.

— Видимо, счастье иметь таких друзей, — произнесла Кэтрин. — Вы на все готовы ради него!

— Майкл нам как родной. Он крестный отец моего сына. И живет совсем близко, на другой стороне долины. — Николас нервно провел рукой по волосам. — Мы дружим со школьных лет. Я наполовину цыган и был не в чести у итонских снобов. Майкл первый со мной подружился, и я этого никогда не забуду. — Он искоса взглянул на Кэтрин. — Не беспокойтесь, миссис Мельбурн, мы позаботимся о нем.

Гадая, не выдала ли как-нибудь свои чувства, Кэтрин сказала:

— Называйте меня Кэтрин.

Они вошли в гостиную.

— Где вы остановились?

— Пока нигде. Сразу приехал к вам. Думаю, снять номер в гостинице нетрудно, ведь сейчас все в Париже.

— Можете остановиться у нас, комната напротив той, где лежит Майкл, свободна, и там еще есть комната для трех или четырех слуг.

— Благодарю вас. Вы очень любезны. — Он устало улыбнулся.

Кэтрин ответила ему улыбкой, хотя сердце сжималось от боли. Она знала, что рано или поздно придется расстаться с Майклом, но не думала, что это произойдет так скоро.

Николасу понадобилось всего два дня, чтобы приготовиться к возвращению в Уэльс.

Майкла это не удивило. За четверть века он хорошо изучил Николаса, у которого под маской легковесного обаяния скрывались недюжинный ум и необычайная энергия.

Майкл теперь уже мог самостоятельно садиться, хотя это причиняло ему боль. Пока ждали экипаж, он беспокойно теребил край куртки.

— Что там за шум, Моубри уезжают?

Николас выглянул из окна.

— Отъехала повозка с багажом. А сами они ловят этого сумасшедшего пса по имени Клэнси. Энн Моубри, разумеется, озабочена. Ага, теперь Чарльз, используя свой авторитет офицера и джентльмена, приказывает Клэнси залезть в экипаж. Кажется, они наконец уезжают.

— Скоро дом совсем опустеет.

Придет ли Кэтрин с ним попрощаться, думал Майкл. Было бы легче, если бы не пришла, но мысль о том, что он, возможно, больше не увидит ее, невыносима. Может быть, она попрощается с ним при всех, когда его понесут на носилках. Об этом тоже было тяжело думать.

— Здесь ты действительно был как дома.

— Все благодаря Энн и Кэтрин. Я так полюбил их.

— Особенно Кэтрин. — Николас лукаво посмотрел на друга.

Хорошо, что Майкл с детства научился контролировать свои чувства, поэтому ответил как ни в чем не бывало:

— Они обе — достойнейшие женщины, буду по ним скучать и по детям тоже. Даже по этой глупой собаке, самой ленивой на всем Божьем свете.

Николас засмеялся:

— Скоро приедет коляска, которая отвезет нас к яхте. Ты готов?

— В общем, да. — Майкл вздохнул. — Я надеялся самостоятельно выйти из дому, но, увы, это невозможно.

— Всему свое время. Сказал же доктор Кинлок перед отъездом в Лондон, что через несколько месяцев ты будешь в полном порядке, только шрамы прибавятся.

— Но он также сказал, что еще несколько недель я должен лежать. — Майкл забарабанил пальцами по одеялу. — А я никогда не отличался терпением.

— Что верно, то верно, но не беспокойся, если начнешь дергаться, я прибью тебя гвоздями к кровати, — ласковым тоном произнес Николас.

Майкл улыбнулся, хотя знал, что с его другом шутки плохи. И придется снова валяться в постели.

Раздался легкий стук в дверь. Это пришла Кэтрин.

— Николас, прибыли ваши коляски.

Граф перевел взгляд с нее на Майкла.

— Пойду посмотрю, как укладывают багаж, — сказал он и предусмотрительно вышел.

Гладко зачесанные волосы оттеняли прекрасные черты лица Кэтрин, с чуть выделяющимися скулами — за последнее время она похудела, в основном из-за множества связанных с Майклом хлопот и тревог.

— Ненавижу прощания, но без них, наверное, нельзя, — сказала она, избегая его взгляда.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Майкл. — Прощание — символ конца. Когда вы с Эми уезжаете в Париж?

— Завтра. А сегодня вечером дом покажется таким пустым!

Она подошла к окну и стала задумчиво смотреть вдаль.

— Как странно. Мы с вами стали добрыми друзьями только потому, что нас свел случай.

Они были не просто друзьями, а питали друг к другу чувства более сложные и противоречивые. И Кэтрин не могла этого не знать.

— Надеюсь, мы стали бы друзьями при любых обстоятельствах, — промолвил Майкл.

— Разумеется. — На шее у нее пульсировала жилка. — Просто я хотела сказать, что, если бы не война, наши пути не пересеклись бы. А теперь вы уволились из армии, и вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся.

Эта мысль причинила Майклу боль.

— Если вы с Колином вдруг захотите побывать в Уэльсе, рад буду видеть вас в Брин Мэнор. Вам понравится Клер, жена Николаса.

— Николас замечательный человек. — По ее губам скользнула улыбка. — Он даже рыбу способен очаровать. А его жена?

— Вполне земная женщина. До замужества преподавала в школе и говорит, что стала такой практичной благодаря своим тридцати ученикам.

Он болтал без умолку, в то время как все его внимание было сосредоточено на хрупкой фигурке у окна. И хотя в данный момент Майкл не испытывал страсти, он знал, что бессонными ночами до конца жизни будет вспоминать соблазнительные формы Кэтрин.

Она должна знать, что ему все известно.

— Сказать просто «спасибо» — значит ничего не сказать, — начал Майкл. — В который уже раз вы спасли мне жизнь, и я у вас в неоплатном долгу.

— А вы спасли Колина и Чарльза.

— Одолжить лошадь — это пустяк, — сдержанно произнес он.

— Если надо, любая женщина станет сиделкой, — ответила Кэтрин, передернув плечами.

— В самом деле?

Майкл протянул Кэтрин руку. Она робко подошла и пожала ее, в то время как свободной рукой он закатал ей рукав, обнажив еще свежий шрам на локтевом сгибе.

— Это тоже входит в обязанности сиделки? Элспет мне все рассказала. Почему вы молчали?

Она скривила губы:

— Потому что мне было стыдно. Ведь это я настояла на переливании, а оно могло вас убить.

— Но не убило, а, напротив, спасло, — возразил он едва слышно. — Вы дали мне кровь вашего сердца. Я никогда не получал более драгоценного подарка.