Мэри Патни - Расколотая радуга

— Нет, нет! Колин не обижал меня.

Она судорожно сжала руки:

— Я больше перед ним виновата.

Майкл внимательно посмотрел на Кэтрин. Эта мысль, видимо, не давала ей покоя.

— Я знаю, все жалели меня, потому что Колин волочился за женщинами, но это я превратила наш брак в фарс, — едва слышно произнесла Кэтрин. — А он все терпел.

— О чем это вы? Объясните! Никак в толк не возьму!

— Я… я не могу.

Она отвела глаза.

Раздраженный, Майкл подошел к Кэтрин и взял ее за подбородок.

— Кэтрин, ради Бога, не прячьте глаз! Неужели я не заслуживаю доверия?

— Да, да — прошептала она, — но… даже с вами я не в силах говорить об этом!

Вытянуть хоть что-нибудь из Кэтрин было так же трудно, как выкорчевать дубовый пень. И Майкл решил действовать по-другому. Он обвил рукой ее шею и наклонился, чтобы поцеловать, надеясь, что там, где бессильны слова, подействует ласка.

Кэтрин было потянулась к нему, но тут же отпрянула, и из глаз у нее хлынули слезы.

— Поймите же наконец! Я не могу дать вам то, чего вы от меня ждете!

Так вот оно что!

Где-то в самой глубине сознания у Майкла мелькнула догадка, и он сказал:

— Мне трудно это понять, Кэтрин. Я хочу вас с той самой минуты, как увидел. Бог свидетель, я пытался побороть в себе это желание, найти другую женщину. Все напрасно. Если мне не суждено обладать вами и до конца дней из-за этого мучиться, вы облегчили бы мои страдания, открыв мне всю правду.

Напряжение во взгляде свидетельствовало о том, какое сильное впечатление произвели на нее слова Майкла. У нее больше не было сил сопротивляться, и, заметив это, Майкл спросил:

— Все дело в сексе, да?

Кэтрин округлила глаза, она была в шоке.

— Как вы догадались?

— По некоторым вашим намекам!

Он опустился на колени перед креслом, в котором она сидела, и взял ее за руку. Ее пальцы были холодны как лед и дрожали.

— И вы считаете для себя унизительным говорить об этом. Объясните, прошу вас, почему вы так боитесь замужества? Вряд ли вы можете сообщить нечто такое, что меня потрясло бы.

Она свернулась калачиком в уголке кресла, хрупкая, как ребенок.

— Я боюсь близости, потому что… мне больно, — прошептала Кэтрин. — Это чертовски несправедливо. Меня тянет к мужчинам, как любую нормальную женщину, но секс для меня — мучение.

Сам факт, что она не такая, как все, видимо, был для Кэтрин хуже физической боли.

— Вы обращались к врачу? — спросил Майкл.

— Собиралась, — она с горечью улыбнулась, — но не стала этого делать. Что знает врач об особенностях женщины? Сама мысль о том, что кто-то чужой будет терзать мое тело, просто невыносима. Да и зачем? Ради сомнительного удовольствия услышать то, что я и так знаю? Что у меня патология?

— Но ведь вы рожали, значит, не все так безнадежно, — в раздумье проговорил Майкл. И после паузы спросил: — После родов тоже было больно?

Она отвела глаза:

— Не знаю. Я забеременела вскоре после свадьбы и под этим предлогом не занималась с Колином любовью. И после родов тоже… Я не подпускала его к себе.

— Неужели так было все двенадцать лет супружества? — воскликнул Майкл вне себя от удивления.

— Уж если кто и был святым, так это Колин. — Она устало потерла виски. — Мне было шестнадцать, а ему двадцать один, когда мы встретились. Наша восторженная, романтическая, но не очень глубокая любовь с первого взгляда закончилась бы очень быстро. Колин прельстился бы еще каким-нибудь смазливым личиком, я поплакала бы неделю-другую и, чуть-чуть поумнев, продолжала бы жить.

Кэтрин судорожно вздохнула и продолжала:

— Но мои родители погибли во время пожара, оставив меня одну в целом свете. И тогда, как истинный джентльмен, Колин предложил мне руку и сердце, и я, не раздумывая, согласилась. Интимная сторона брака меня нисколько не смущала. Наоборот, мне нравилось украдкой целоваться с Колином. Но что из этого вышло…

При воспоминании о первой брачной ночи Кэтрин бросило в дрожь. Напившись, Колин ввалился в постель и, грязно ругаясь, стал требовать от молодой жены исполнения супружеских обязанностей. Кэтрин, хоть и нервничала, с готовностью отдалась ему и вдруг ощутила острую, невыносимую боль, как будто ее изнасиловали. Потом она долго плакала, а муж, удовлетворенный, сразу захрапел.

— К счастью, моя первая брачная ночь быстро закончилась.

Майкл испытующе посмотрел на нее.

— В первый раз женщине всегда больно.

— Если бы только в первый! Потом стало еще больнее. Плотским удовольствиям Колин придавал огромное значение и надеялся взамен потерянной свободы получить красивую, чувственную партнершу в постели. Ему и в голову не приходило, что я обману его ожидания.

Кэтрин с грустью вспомнила свою первую встречу с Колином. Тогда она еще не знала, чем обернется для нее замужество.

— Наверное, это было ужасно для вас обоих, — произнес Майкл с глубоким сочувствием.

— Это было невыносимо, — с горячностью ответила Кэтрин. — Я ни разу не отказала ему, но совершенно его не удовлетворяла, и в конце концов он оставил меня в покое. Облегчение пришло, когда я забеременела. Мы заключили своего рода молчаливое соглашение и таким образом сохранили наш брак.

— Значит, вы знали о других женщинах и не ревновали?

— Ревновала? — Она мрачно улыбнулась. — Да я была им благодарна. Ведь это ужасно — постоянно чувствовать себя виноватой. Я делала все, что в моих силах, чтобы Колину и Эми было уютно в доме. Надо отдать должное Колину. Мы с дочерью всегда находили в нем поддержку, и он ни разу не упрекнул меня как женщину. Это неплохая сделка, правда. Колин, несмотря на свою беспечность, был хорошим мужем и отцом. Он не бросил нас, а меня всегда ограждал от дерзких посягательств мужчин. Никому и в голову не могло прийти, что наш брак не что иное, как фарс. Вы первый об этом узнали.

— Надо сказать, что создавшаяся ситуация вполне устраивала вашего мужа, — сухо произнес Майкл. — Колин был прирожденным волокитой и о лучшей жене и мечтать не мог. Красивая, покладистая, предмет зависти всех мужчин да к тому же не ревнивая. И если бы какая-нибудь из его любовниц вздумала приставать к нему с женитьбой, он всегда мог отказать ей под тем предлогом, что уже женат. Некоторые мужчины сочли бы подобную жизнь райской.

— Возможно, вы правы. Но факт остается фактом: это я виновата в том, что наш брак не удался. Я не могу быть женой. Ничьей.

Тем более мужчины, в которого влюблена.

— Теперь вы понимаете, почему я не могу выйти замуж ни за вас, ни за кого-либо другого. Вряд ли вас устроит жена, не способная исполнять свою основную обязанность.

— Пожалуй. Уж слишком сильно я вас хочу. И все же… И все же я женился бы на вас, — после некоторого колебания произнес Майкл, — если бы только вы приняли мое предложение.