Луиза Аллен - Жертва негодяя

— Вы… Я… я обязана подчиниться вам — или жить в нищете, так?

Совершенно бесстрастные лица Барстоу и лакея заставили Элиса подозревать, что подобные сцены не внове в этом доме.

— Вам придется довериться вашему хорошему вкусу и подчиниться закону — только и всего, — примирительно добавил он, — и все разрешится.

— В том доме!

— Разумеется.

До конца трапезы Иможен пребывала в дурном настроении и провоцировала Элиса холодно-презрительными манерами. В другой раз это его позабавило бы, но сейчас он слишком устал, чтобы обращать на подобные моменты внимание. Она едва притронулась к десерту и, как только блюда убрали, встала из-за стола.

— Спокойной ночи, мэм, — сказал Элис, поднимаясь на ноги. — Возможно, увидимся за завтраком?

— Сомневаюсь, я редко встаю раньше полудня. — Она выскользнула вон, дрожа от оскорбления, нанесенного ее гордости.

Элис налил себе бокал портвейна, взял его со стола и прошел к противоположной двери.

— Барстоу, будьте любезны, отошлите Грегори ко мне в спальню. Я буду завтракать в восемь.

Лакей суетился: перетрясал постель, встряхивал длинную шелковую сорочку, обрезал кончики фитилей на свечах, в то время как Элис освобождался от одежды и развязывал галстук.

— Что-то еще, милорд? Тогда спокойной ночи, милорд, ваша ночная сорочка на кровати.

Лакей вышел. Элис подождал с минуту, затем встал и повернул ключ в замке. После чего прошел через гардеробную и запер на ключ и внешнюю дверь. Он немного посидел за бюро, потягивая портвейн и составляя списки дел, и между тем краем глаза поглядывал на часы. Пробило полночь, и послышался легкий царапающий звук со стороны смежной панели, но Элис продолжал сидеть неподвижно. Звук повторился. Чуть повернулась дверная ручка. Снова тишина. Затем он услышал, как задергалась ручка двери гардеробной.

Неплохо, что он принял меры предосторожности. Возможно — он чуть улыбнулся, — ему следует найти себе компаньона. Некогда он готов был умереть ради этой женщины. Любовь. Какая чепуха!

— Обязательно заедем в гости в замок, — сообщила леди Уайкоум на третий день после возвращения Перси, когда вся семья уже наговорилась. — Не следует пренебрегать соседскими традициями — нанесем лорду Айверну визит и еще раз поблагодарим за все, что он сделал для нас. — Она нежно улыбнулась Перси.

— Надо ли, мама? — Эвелин наморщила носик. — Лорд Айверн — безусловно, но его мачеха…

— Она настолько неприятная особа? — полюбопытствовала Перси. — Я вообще-то часто ее видела прежде. Она красавица.

— Пустышка и язва, — уточнила сестра.

— Эвелин! Что за слова! Что ж, честно говоря, мне не хотелось бы, чтобы мои дочери общались с такой особой, — призналась леди Уайкоум. — Поскольку вы обе уже взрослые — и здесь нет мужчин, — не скрою от вас тот факт, что ее нравственность, боюсь, не всегда соответствовала ее положению, даже когда маркиз был жив.

— Правда? Неужели такой мужчина стерпел бы подобные выходки?

— Каков гусь, таков и соус, милая, — ответила мать с пугающей откровенностью. — Как только стало ясно, что она бесплодна, они, похоже, договорились не мешать друг другу развлекаться на стороне. Отсутствие детей — явно не его вина; правда, мать Элиса умерла еще в детородном возрасте, но в округе полно его бастардов — на команду брига хватит.

— Мама! — застонала Перси, давясь смехом.

— Пока Элис здесь, мы обязаны соблюдать все правила этикета. — Леди Уайкоум улыбнулась. — Да, Эвелин, одолжи Перси твое новое изумрудно-зеленое платье для визитов и соломенную шляпку с бархатными лентами. Не хочу, чтобы Иможен Линдон насмехалась над тем, как одеты мои дочери. Ах да, и жемчуг не забыть.

Элегантно одетая, под стать сидящей рядом Эвелин в восхитительном розовом ансамбле, Перси нежно и задумчиво смотрела на мать, в то время как их экипаж грохотал по подъемному мосту, подъезжая к сторожке у главных ворот замка. Ее откровенность и отсутствие ложной стыдливости давно убедили маму в том, как развивались события после того сокрушительного побега, хотя отец до сих был с ней холоден и резок. Она заверила мать, что никогда не спала со Стивом, и это как-то смягчило праведный гнев отца, и все же ему было труднее, чем матери, смириться с ее глупостью.

Ей не терпелось увидеть, как мама будет общаться со вдовой. И она жаждала свидеться с Элисом, хотя понимала, что это причинит ей сердечную боль. Три месяца они провели неразлучно, но эти два дня, поняла она, показались вечностью. И какая бы тень ни пролегла между ними, она никогда не забывала, что любит его. Это чувство возникло в ней не из-за потрясения, вызванного кораблекрушением, — она вполне теперь разобралась в своих переживаниях. Она любила его, несмотря ни на что.

Леди Уайкоум осведомилась о его светлости, но не о вдове, когда Барстоу распахнул перед ними дверь — как ни странно, налицо заметная брешь в их этикете. Его светлость у себя и незамедлительно выйдет к ним, сообщил дворецкий, ведя их через холл в гостиную.

Вошел Элис, и, пока он обменивался рукопожатием с ее матерью, Перси поймала себя на том, что не может отвести от него взгляд. Прошедшие два дня обострили ее внимание. Он был подтянут, но на загорелом лице выделялись бледные тени под глазами — как видно, засиживался допоздна и тревожился; мрачно-темный официальный костюм старил его. Это, должно быть, его отца, поняла она и призадумалась, каково ему носить одежду человека, с которым он некогда порвал все отношения.

— Леди Перси.

Он взял ее руку, и она посмотрела ему в глаза. Счастлив ли он? Следит ли за собой? Выдают ли глаза ее чувства? Нечто в его взгляде подсказывало ей, что он ничего не забыл и не переменил своего мнения. И замыслил предпринять нечто и добиться своего, что бы она там ни говорила о своем нежелании выходить замуж.

— Лорд Айверн, вы уже обустроились? Понимаю, вам, как и мне, приходится без конца одалживаться — с ног до головы, то домашние туфли, то гребни.

Он кивнул и улыбнулся:

— Да, весьма неловко, правда? Леди Эвелин. — Его брови слегка приподнялись, когда он повернулся к ее сестре, и Перси внезапно ощутила болезненный укол ревности. Милая Эвелин выглядела прелестно — тот идеал, о котором мечтал Элис, когда говорил о своей будущей жене. Именно на такой девушке ему должно остановить свой выбор. — Позвольте мне заметить, вы весьма выросли за то время, что мы не виделись. И так расцвели.

Эвелин покраснела и опустила ресницы, но безо всякого жеманства и заикания ответила:

— Вы очень добры, лорд Айверн, но поскольку с тех пор минуло восемь лет, думаю, небольших перемен следовало ожидать.

Элис рассмеялся, и они начали рассаживаться вокруг чайного столика, пока лакеи вносили сосуд с кипятком и сервиз.