Дженнифер Эшли - Угрозы любви

Офицеры и официанты стояли по стойке «смирно», ожидая, когда капитан даст сигнал садиться. Эванджелина же стояла за своим креслом, чистая и чопорная в своем сером платье с двумя полосками розового кружева по корсажу. Корабельный плотник починил ее сломанные очки, и за стеклами блестели ясные серые глаза. Кроме того, она сделала прическу и надела скромный кружевной чепец.

Теперь мисс Клеменс совсем не походила на растрепанную нимфу, какой была в каюте. А тогда, когда она распахнула бушлат и стала видна ее рваная сорочка, он мгновенно возбудился. Она, должно быть, знала это, маленькая ведьма, и использовала в свою пользу.

Остин строго посмотрел на нее, но она не заметила его взгляда, так как в это время улыбалась через стол лорду Уиттингтону.

Тут капитан подал знак, все заняли свои места, и Сирил поставил на стол графин с портвейном.

Один из офицеров произнес перед ужином краткую молитву, и мужчины накинулись на еду так, будто не ели две недели.

— Хорошая работа, сэр, — заметил Осборн. — Я все отдал бы за то, чтобы увидеть эти английские песьи морды, когда они обогнули мыс и заметили наши корабли.

Эванджелина выразительно взглянула на него.

— Их речь и впрямь походила на песий лай.

Все расхохотались. Потом Сьюард сказал:

— Расскажите нам, что произошло, мисс Клеменс. Как вышло, что вы взорвали тюрьму Гаваны?

Лорд Рудольф, очевидно, позаимствовал у какого-то офицера одежду; теперь на нем были жилет и вельветовый сюртук, но казалось, этот наряд ему не очень-то нравился, так как он привык к другому. Бросив взгляд на Эванджелину, англичанин проговорил:

— Да, расскажите нам вашу историю. Как вы решили спасти меня?

Щеки Эванджелины порозовели. Выпавшая из прически прядь золотисто-каштановых волос привлекла взгляд Остина к изгибу ее изящной шеи и к ложбинке между грудей.

«Ох, так и съел бы ее», — подумал Остин. Никогда в жизни он не терял контроля над своими реакциями на женщину, а сейчас… Он почувствовал, что опять возбуждается.

Девушка отставила свой бокал и начала рассказывать, сначала — неуверенно, потом — все более вдохновенно; мужчины же ловили каждое ее слово. Она рассказала им все, начиная с того момента, как Анна Адамс вошла в ее каюту, и заканчивая тем, как Остин подсадил ее на борт «Авроры», положив руку на ее округлую попку.

Да, она рассказала абсолютно все его офицерам и Уиттингтону, а ему раньше ни слова не сказала.

Уиттингтон поднял свой бокал:

— За мою спасительницу. За храбрейшую женщину.

Последовал добродушный смех, и все подняли бокалы.

Остин внимательно посмотрел на англичанина. Тот привел себя в порядок и причесал свои непокорные волосы, собрав их в хвостик. Даже с повязкой на глазу некоторые женщины нашли бы его красивым. Эванджелина, конечно, восхищалась им. Она одарила Уиттингтона лукавой улыбкой, ее серые глаза блестели.

— Но теперь вы с нами, живая и здоровая. — Сьюард похлопал ее по руке. — Мы так волновались за вас…

Лорд Рудольф расхохотался:

— Вы покорены, лейтенант.

Лейтенант, сидевший в конце стола, усмехнулся. Остин бросил на него тяжелый взгляд, и тот, закашлявшись, пробормотал:

— Она напоминает мне мою сестру, милорд.

— Вашу сестру? — Лорд Рудольф подмигнул Эванджелине.

— Да. Она умерла незадолго до того, как «Аврора» отплыла из Бостона.

Насмешка тотчас исчезла из взгляда лорда Рудольфа.

— Ах, прошу прощения, сэр.

Все сидевшие за столом пробормотали слова соболезнования и посмотрели на лейтенанта с сочувствием.

— Сьюард, вы никогда об этом не говорили, — заметил Остин.

Все посмотрели на капитана с удивлением. Он сделал глоток бренди, скрывая смущение.

— Вы должны были сказать мне, лейтенант.

— Я не хотел… Не хотел, чтобы вы думали, будто я не смогу выполнять свои обязанности.

Эванджелина нахмурилась и укоризненно посмотрела на Остина. Тот невольно вздохнул.

— Должно быть, она была очаровательная юная леди, если походила на мисс Клеменс. — Лорд Рудольф снова поднял бокал, как бы приветствуя Эванджелину, и она ответила ему улыбкой.

Остин представил, как хватает лорда Рудольфа за ворот и швыряет в море. Этот аристократ с шумом шлепнется в воду, что доставит ему, Остину, большое удовольствие.

А болван Сьюард продолжал болтать о своей сестре. Эванджелина же похлопывала его по руке и смотрела на него с сочувствием. К тому же все остальные слушали лейтенанта с интересом. И он, Остин, ничего не мог с этим поделать.

Две недели «Аврора» шла на север, направляясь в Америку, в Бостон. Становилось все холоднее, часто шли дожди, заставившие Эванджелину и лорда Рудольфа оставаться в своих каютах или в кают-компании. Остин разрешил девушке выходить на палубу, когда ей захочется, но настаивал на том, чтобы ее всякий раз сопровождал Сьюард или юный Олбрайт. Ради ее безопасности — так он сказал.

Даже под присмотром ей нравилось стоять на носу и смотреть на море. Остин говорил, что отправит ее назад в Англию, и следовало придумать, как избежать этого. Она хотела двигаться вперед, а не возвращаться в прежнюю жизнь с ее неприятностями.

Что касается Остина, то он и словом не обмолвился с ней после того ужина вместе с его офицерами. Эванджелина часто видела его на палубе — он отдавал приказы своим людям или же вносил записи в судовой журнал, который носил за ним какой-нибудь матрос. Но он редко удостаивал ее взглядом.

Капитан не разговаривал с ней и не разговаривал с лордом Рудольфом. Он стал таким же сдержанным, каким был до бунта, когда совершенно игнорировал своих пассажиров.

«Может быть, это и к лучшему», — говорила себе Эванджелина, по мере того как проходили дни. Всякий раз при виде капитана она вспыхивала от смущения. В ее памяти оживали его жгучие поцелуи, прикосновения его рук и его страстный шепот. И она по-прежнему сгорала от желания, заставлявшего ее ночами вертеться в постели, с нетерпением ожидая, когда наступит утро и она снова увидит его.

Лорд Рудольф, напротив, был приятным собеседником. Он часто стоял на палубе с ней и со Сьюардом или играл с ней в карты в кают-компании в дождливую погоду. Он рассказывал ей о своих путешествиях, развлекая историями о дальних странах и о живущих там удивительных народах. Лорд Рудольф поведал ей о китаянках, которые могут драться с мужчинами и ногами, и кулаками, о сиамских женщинах, которые могут завязываться чуть ли не в узел, о полинезийских женщинах, которые делают себе татуировку на лице. Мисс Пейн была бы шокирована. А ей, Эванджелине, было интересно и любопытно.

О своей жизни в Англии лорд Рудольф рассказывал очень мало. Когда же она задавала ему прямые вопросы, он всегда находил способ сменить тему.