Маргарет Пембертон - Под южным солнцем

На лоб Ксана упала прядь шелковистых темных волос, и тот откинул ее назад нетерпеливым жестом.

— Ради Бога, Стефан! За кого ты меня принимаешь? Разумеется, я не мыслю церемонии без тети Натальи!

— Тогда что же ты предлагаешь?

Ксан усмехнулся.

— Я предлагаю устроить двойную свадьбу в Белграде, — повторил он, с улыбкой наблюдая за Стефаном, который явно его не понимал.

Стефан ждал, видя, что Ксан его поддразнивает и что он не стал бы это делать без задней мысли.

С легкой грацией, характерной для всех его движений, Ксан поднялся и сказал с наигранным раздражением:

— Это так очевидно, что мне просто не верится: неужели ты не можешь меня понять?

Он оглядел присутствующих. Только глаза деда светились пониманием. Ксан сунул руки в карманы брюк и сказал:

— Когда кончится война, а это случится через несколько месяцев, человек, который придет к власти в Югославии, не будет принадлежать к семье Карагеоргиевичей. Это будет Тито.

Стефан облегченно вздохнул.

Ксан усмехнулся, видя, что Стефан все понял и теперь клянет себя за то, что не сразу сообразил, в чем дело.

Однако ради Зиты и Катерины он продолжил:

— Тито вряд ли обеспокоит возвращение тети Натальи в Белград. Времена изменились. Мир стал другим. Теперь никого не волнуют причины начала Первой мировой войны. Этот вопрос давно предан забвению.

Катерина прерывисто дышала. Только Ольга по-прежнему оставалась в недоумении. Ксан подошел и ласково взял ее за руки.

— Пробил час возвращения тети Натальи на родину, — мягко сказал он. — Пришло время воссоединиться всей нашей семье.

Наталью, как и ее мать, ошеломило сообщение Стефана.

— Значит, я могу поехать на родину? — изумленно сказала она. — Я могу вернуться в Белград?

— Да, — повторил он. У его ног, растянувшись на полу, удобно устроилась Рози.

Когда до сознания Натальи наконец дошло сказанное сыном, она ухватилась за каминную полку, чтобы не упасть.

— Поскольку теперь ты можешь свободно передвигаться по Европе, — продолжал Стефан, — мы с Ксаном устроим наши свадьбы в Белграде.

Наталья посмотрела на него с недоверием.

— Разве так уж свободно? Домой возвращаются тысячи солдат и беженцев! Об этом пишут в газетах!

— Да, сейчас не до путешествий, — согласился Стефан, вспомнив о том, как ему пришлось возвращаться из Италии всего несколько дней назад. Он посмотрел на отца в ожидании поддержки. — Может быть, в конце месяца отцу удастся организовать поездку через Форин оффис?

— В конце месяца! — Глаза Натальи удивленно расширились. — В конце месяца? — повторила она, глядя на своего любимого сына, как на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической больницы. — Я больше тридцати лет ждала возвращения на родину, и теперь, когда у меня появилась такая возможность, ты предлагаешь ждать целый месяц! Ни за что! Я еду сейчас же! Сегодня! Через минуту!

И словно ураган она рванулась к двери. Джулиан сдержанно преградил ей дорогу.

— Я понимаю твое нетерпение, дорогая, — мягко сказал он, — но Стефан прав. В Европе все еще царит хаос и…

Наталья повернулась к сыну.

— Когда ты собираешься поехать за Ольгой? — спросила она срывающимся голосом с пылающими от возбуждения щеками. — Или тоже будешь ждать до конца месяца? И Зорка лишь в конце месяца встретится с Ксаном?

— Нет, — смущенно сказал Стефан, — но это другое дело.

Мы привыкли к трудностям военного времени…

Наталья глубоко вздохнула.

— Последние шесть лет я жила в городе, на который Гитлер сбросил, кажется, все немецкие бомбы. Неужели ты думаешь, что я упаду в обморок при виде переполненного поезда? Меня даже не волнует, если придется стоять всю дорогу через Францию и Италию. Я готова забраться даже на крышу вагона! Я поеду с тобой и Зоркой в Белград и сейчас же иду наверх укладываться!

Она не шутила, и Джулиан это знал.

— Дай мне время, чтобы попытаться договориться кое с кем о поездке, а ты сможешь подыскать подходящий подарок для Ольги.

— Мы отправимся сегодня вечером? Обещаешь?

— Да, — сказал он сдавленным голосом. — Обещаю.

Со слезами радости на глазах Наталья встала на цыпочки и поцеловала Джулиана в губы. Он никогда не подводил ее за все годы их совместной жизни, и она знала, что не подведет и на этот раз. Тридцать один год и две мировые войны миновали с тех пор, как она покинула родину, и вот наконец пришел долгожданный день возвращения.

Несмотря на все старания Джулиана, путешествие оказалось тяжелым и изматывающим. О спальном вагоне нельзя было и мечтать, и пока их поезд мчался из Франции в Италию, ночи приходилось проводить в ужасной тесноте в переполненных душных вагонах. Но никто не жаловался. Все думали о том, что их ждет впереди. Каждый считал минуты, остававшиеся до границы с Югославией.

Когда поезд наконец ее пересек, Наталья разразилась слезами.

— Не могу поверить, — не переставала повторять она Джулиану, когда они стояли в узком качающемся проходе, глядя на холмы, реки и горы на горизонте. — Несмотря ни на что, пейзаж не изменился! Озера и леса те же, что и прежде!

Когда они приближались к Белграду, Стефан показал место, где они с Ольгой однажды взорвали железнодорожные пути.

— Извините, — сказала Наталья, — но мне надо отлучиться на несколько минут, чтобы переодеться.

— Переодеться? — Зорка изумленно посмотрела на нее. — Во что? И где?

Наталья прижимала к груди объемистый бумажный сверток.

— Скоро увидишь, — сказала она с сияющими глазами. — А где — в туалете!

Тридцать один год назад Наталья дала себе клятву и намеревалась сдержать ее, несмотря ни на что. Проталкиваясь к крошечному туалету, она знала, что ей придется непросто.

Наталья развернула сверток и достала переложенный нафталиновыми шариками голубой костюм с длинной баской, в который едва втиснулась даже с помощью Дианы, когда примеряла его в Лондоне до поездки.

— Он никуда не годится, — говорила ей Диана. — Ради Бога, тебе было семнадцать, когда ты его надевала в последний раз! Тебе нужен рожок для обуви, чтобы в него влезть, но потом ты все равно не сможешь застегнуться!

В крошечном, дурно пахнущем туалете Наталья, тяжело дыша, проклинала свои располневшие формы. Она ведь сама распускала швы на длинной, до лодыжек, юбке и сейчас затаила дыхание, стараясь ее натянуть. Материя до предела растянулась и вдруг — о чудо! — плотно легла на ее бедра. Облегченно вздохнув, Наталья быстро застегнула крючки на поясе. По крайней мере с юбкой покончено, хотя она такая узкая, что трудно представить, сможет ли она передвигаться.

Наталья сунула ноги в перламутрово-серые туфли на высоких каблуках, которые раньше обувала с этим костюмом, затем сосредоточилась на приталенном жакете с собольим воротником и манжетами. Он выглядел так же чудесно, как и тогда, когда она впервые в нем появилась на традиционном чаепитии в Конаке.