Джорджина Девон - Непокорная

Она повернулась, собираясь уйти. Ясно, что ужин не доставит ей удовольствия.

— Я ведь велел вам сесть, — подчеркнуто спокойно произнес Рейвенсфорд.

Мэри Маргарет оглянулась. Он перестал разрезать баранью ногу и недовольно поджал губы. Положение становилось опасным.

— Благодарю вас, милорд, но я не настолько голодна, как мне сначала казалось. — В этот момент у нее в животе раздалось урчание.

— Я не привык к тому, чтобы игнорировали мои указания, мисс О’Брайен.

Она гордо расправила плечи, а граф положил на свободную тарелку, видно предназначенную ей, кусок баранины и добавил подливки с овощами. У нее потекли слюнки.

— Когда я велю вам что-нибудь сделать, — сказал он, накладывая еду себе на тарелку, — то рассчитываю на то, что вы именно так и поступите. Сегодня днем, когда я распорядился, чтобы вы вернулись в карету, у меня были на то причины. — Он указал на нее вилкой. — Вами двигали благие побуждения, но остальные почувствовали неловкость. Люди делали свое дело, а присутствие женщины их смущало. Они и так переживали, особенно кучер Джон, из-за того, что карета угодила в рытвину. С вашей стороны было бы более благородно остаться в карете.

Она посмотрела на него.

— Я об этом не подумала. Я только хотела помочь.

— Итак, мисс О’Брайен, когда я говорю вам, как надо поступить, то знаю, что это к лучшему.

Его властный тон был ей неприятен, но… он прав.

— А теперь, пожалуйста, садитесь. Еда стынет. Мэри Маргарет послушно села. Ей казалось, что аппетит у нее пропал, но как только она положила в рот первый кусок, то поняла, насколько голодна. Она уже заканчивала есть, когда граф предложил ей чаю.

— Благодарю вас, милорд, — тихо сказала она, вдруг сообразив, что он сам собирается разливать чай. — Но это следовало сделать мне.

— Правильно. — Он пододвинул к ней чайник, сливки и сахар. — По-моему, я говорил, чтобы вы называли меня Рейвенсфордом.

Ее рука, державшая сливочник, замерла.

— Я помню, но ваша матушка будет возмущена.

Он улыбнулся и стал похож на проказливого мальчишку. Его блестящие зеленые глаза притягивали к себе.

— Да, будет, но ее же здесь нет.

Мэри Маргарет представила себе разгневанную графиню и тоже улыбнулась.

— Я постараюсь, мило… Рейвенсфорд.

— Вот так-то лучше.

Он налил себе вина и откинулся в кресле, наблюдая за ней поверх бокала. Мэри Маргарет казалось, что он рассматривает ее словно диковинного жука, приколотого к картону.

— Я очень устала, м… Рейвенсфорд. А завтра надо рано встать. Вы не возражаете, если я удалюсь?

Его взгляд сделался еще более пристальным, а челюсти сжались.

— Возражаю, мисс О’Брайен, но позволяю вам удалиться. Мне меньше всего хочется видеть вас измученной.

Чувствуя себя похожей на лисицу, убегающую от собак, Мэри Маргарет вскочила, едва не пролив недопитый чай.

— Благодарю вас.

Она поспешила к двери, но граф очутился там быстрее и не дал ей выйти. В ушах у нее стучало, а он приложил руку к ее щеке и провел большим пальцем по ямочке на подбородке. Девушка не могла отвернуться и, с трудом проглотив комок в горле, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он делает с ней все, что пожелает, а она не в состоянии даже сказать «нет». Да и хочет ли она сказать это?

— Вы устали, — прошептал Рейвенсфорд. — Надеюсь, что ваша кровать мягкая и вам будет удобно. Если нет, то я велю приготовить вам другую комнату.

Она не знала, что сказать. Его забота была неожиданной и неуместной. И тем не менее у нее по телу разлилось тепло. После смерти родителей никто о ней не заботился.

— Я прекрасно устроюсь, милорд, — с трудом вымолвила Мэри Маргарет.

Он снова погладил ее по подбородку и отпустил.

— Рейвенсфорд, — напомнил он. — Смотрите — если кровать неудобна, то я что-нибудь предприму.

Она кивнула и попятилась в коридор, ожидая, что граф вот-вот ее обнимет. Потом, разумеется, они оба об этом пожалеют. Наконец дверь за ней закрылась.

В комнате девушка выругала себя за то, что сгущает краски. Граф просто беспокоится об ее удобствах. Если она приедет в Лондон очень уставшая и не сможет заниматься домом, то все заботы лягут на его плечи. Естественно, что он этого не хочет.

Но… он ее ласкал. Мэри Маргарет вздрогнула. Зачем он прикасался к ней? И глаза его при этом страстно горели. Не может быть, чтобы он увлекся ею. Конечно же, нет. А если все-таки она его заинтересовала? Но она никогда не станет чьей-либо любовницей, а Рейвенсфорд никогда не предложит ей выйти за него замуж. С тяжестью на душе она заснула, мысленно повторяя, что граф проявляет к ней ничего не значащее внимание. Она не позволит себе думать, что его поведение продиктовано иными причинами. Это было бы безумием.

А Рейвенсфорд, сидя один в гостиной, допивал вино и размышлял о том, какую власть имел над мисс О’Брайен тот человек в библиотеке. Она очень привлекательная женщина и образованная. Хотя он и рассердился на нее за то, что она вышла из кареты, но не мог не отдать должное ее желанию помочь. Большинство, нет, все женщины, которых он знал, остались бы сидеть в тепле, совершенно не думая о промокших под дождем слугах. Она обладает такими качествами, которые он очень ценит.

Он сцепил пальцы и задумчиво уставился на огонь в камине. Она начинает ему нравиться, но это не имеет значения. Его задача — узнать, кто ее сообщник, и сорвать их планы. Если заботами ее нельзя расположить к себе, то он ее соблазнит. Женщины обычно все рассказывают любовникам. Крутая мера, но ничуть не хуже намерения обокрасть его мать.

Эта мысль неожиданно понравилась Рейвенсфорду, хотя он никогда раньше так хладнокровно не планировал совращение женщины. Подобный шаг был чужд его представлениям о чести, но тем не менее кровь у него заиграла.

Они рано отправились в путь. Ярко светило солнце, и лужи на дороге начали подсыхать. Мэри Маргарет не выспалась. Она отказалась позавтракать с графом. Во-первых, есть ей не хотелось, а во-вторых, это неприлично. Прошлым вечером она ему уступила, но это не означает, что она будет так же поступать и в дальнейшем.

На дворе было ветрено. Мэри Маргарет направилась к карете, глядя себе под ноги и осторожно обходя грязные лужи. Хорошо, что ее плащ высушили и вычистили.

Вдруг ее взгляд упал на блестящие ботфорты. Она подняла голову и встретилась глазами с Рейвенсфордом. От волнения у нее тут же пересохло во рту, и она облизала губы.

— Вас мучает жажда, мисс О’Брайен? В карете есть лимонад и горячий шоколад, — с едва заметной улыбкой произнес он.

— Нет, спасибо. Почему вы решили, что я хочу пить?

Он улыбнулся.

— Вы облизали губы. И не пришли завтракать.

Ей показалось, что голос графа звучит немного раздраженно. А он продолжал улыбаться, правда, его широкая улыбка походила на оскал хищника.