Симона Вилар - Леди-послушница

— Я тоже наслышана о вас, сэр рыцарь.

— О, представляю, — усмехнулся тот с горькой иронией.

Но Милдрэд поспешила заверить, что куда чаще слышала о нем добрые отзывы: от родителей, от матушки Бенедикты, от Артура. И жалеет, что раньше не нашла способа связаться с ним, тогда бы не попала в подобную передрягу.

— А ведь вы и впрямь оказались не в завидной ситуации, дитя мое. И думаю, нам будет о чем поговорить. Но всему свое время, не так ли? А пока будьте моей гостьей и ни о чем более не волнуйтесь. Страшный Черный Волк сделает все, чтобы у вас больше не было неприятностей.

Гай де Шампер учтиво посадил ее среди знатных женщин. Правда, их насчитывалось немного, в основном гостями на свадьбе были родовитые валлийцы, важно вкушавшие пищу и переговаривавшиеся на своем наречии. Черный Волк тоже перешел на этот язык, а так как Милдрэд, кроме отдельных фраз, мало что понимала, то предпочла просто наблюдать за происходящим.

Пища на пиру была обильной и по-валлийски разнообразной. Среди столов ходили слуги, носившие на жердях большие котлы с варевом, которое только сняли с огня, и всем желающим наливали в миски густую похлебку-кол, к которой саксонка пристрастилась еще с легкой (если можно так сказать) руки Метью. Подавали также баранью похлебку, уху с пряными травами, приправленную мятой и тимьяном рыбу, вкусные до объедения сосиски, начиненные бараниной и сыром, а также обязательный и любимый в Уэльсе лук-порей. На длинных досках лежали маринованный лосось и зажаренная до хрустящей корочки форель, запеченное в тесте мясо ягненка, были и нашпигованные валлийским чесноком молочные поросята, креветки в щавелевом кислом соусе, пышные пироги с грибами. У костров женщины изготовляли на сковородах с длинными ручками знаменитые валлийские оладьи, какие подавали к жирным взбитым сливкам. Молочных продуктов вообще было много: сырники, творог с мятными соусами, твердые сыры с голубыми прожилками, была пахта и масло. А еще как особые лакомства — варенья из крыжовника и ежевики и вымоченная в вине клубника.

Милдрэд с удовольствием пробовала все эти блюда, но в какой-то момент поняла, что не в силах больше проглотить ни кусочка. Но на нее были устремлены множество взглядов — ведь будучи серебристой блондинкой, она заметно отличалась от темноволосых валлийских женщин, — и чтобы не создавать впечатления, будто пренебрегает угощением, она придвинула к себе блюдо с замоченной в вине клубникой. Это оказалось непередаваемо вкусно, хотя девушка и гадала, как теперь быть с липкими пальцами. Она принялась озираться, в надежде высмотреть прислуживавшего у стола пажа с водой для омовения рук или чистым полотенцем, но тщетно. Все вокруг вытирали руки прямо о скатерти или собственные волосы, а то и просто облизывали пальцы. Не зная, как поступить, Милдрэд тоже стала облизывать пальцы, когда вдруг заметила, как к столу приблизился Артур и протянул ей влажный кусок сукна.

Соседка Милдрэд — важная дама в огромном венце с квадратными зубцами — что-то при этом сказала, но Милдрэд уловила лишь слово «дерзкий». Ну, дерзкий, не дерзкий, но как прислуживать за столом высокородной даме, он знал. Вот именно — прислуживать. Ибо эти увешанные золотом валлийцы не считали его себе ровней. Юноша, похоже, чувствовал себя превосходно: Милдрэд видела, как часто присутствующие обращаются к нему, сколько у него тут друзей, да и прислуживавшие на пиру женщины то и дело заигрывали с ним, старались обнять, смеялись. Милдрэд это стало раздражать.

Но когда юноша сел за стол неподалеку от помоста, когда устремил на нее взгляд… Силы небесные! — она тоже не могла не смотреть на него. И как бы она ни старалась играть роль благородной дамы, ей казалось, что любой, кто посмотрит на них, сразу поймет… Что поймет? Что она не может избавиться от власти его обаяния? Что он заворожил ее, что она с охотой оставила бы свое место среди знати и едва не вцепилась в подлокотники кресла, чтобы не сойти и не сесть рядом с ним?

В этот миг сэр Гай что-то сказал сидевшему рядом важному валлийцу с длинной седой бородой. Тот встал, поднял руку, и как бы ни были заняты беседами, едой и питьем гости, все это заметили и повернулись. Соседка Милдрэд даже удосужилась пояснить на ломаном английском:

— Это великий бард Оуэн Кивейлиог. Сейчас он начнет… декламировать песню, — справилась она наконец со сложным переводом.

Бард взял в руки посеребренную арфу, повернул пару колков, упер край арфы в сиденье между ног и извлек несколько звучных аккордов. Причем собравшиеся у помоста слушатели встретили этот звук громкими возгласами удовольствия. Они рассаживались поближе, часто прямо на землю, обнимали своих подружек. Артур тоже подсел ближе к столу, как раз напротив Милдрэд, и она снова видела его улыбку, блеск его глаз под падающими на лоб черными прядями.

Вдруг она заметила, что сэр Гай внимательно наблюдает за ними. Смутившись, Милдрэд заставила себя сосредоточиться на величественном барде, на позолоте и перламутре на деке его инструмента, на рокоте струн, громком, непрерывном, нарастающем. Пока они не смолкли в единый миг. И оказалось, что вокруг царит полная тишина. Даже сновавшие между столами псы как будто присмирели.

Оуэн Кивейлиог начал рассказ. Говорил он на валлийском, и его голос — то умиротворяющий, то вновь повышающийся — зачаровывал. Милдрэд уловила, что он постоянно упоминает имена Гвидион и Арианрод [82] Гвидион и Арианрод — мифические существа, герой и героиня старинной валлийской легенды. и, говоря о них, порой даже переходит на крик. В моменты пауз бард вновь играл, то громко, то мелодично, а потом снова повествовал о чем-то великом. И что бы там ни происходило с этими Гвидионом и Арианрод, слушатели внимали с большим воодушевлением, порой разражались воплями, порой умолкали, а то начинали поддерживать барда криками одобрения, смехом или возгласами гнева. Все эти валлийцы были словно соучастниками некоего действия, и Милдрэд даже взяла досада, что она не может понять, что же происходит. В какой-то момент она заметила Риса, сидевшего в обнимку со своим любимчиком Гро. Забавно было смотреть на них, ибо пес, казалось, тоже понимал, о чем речь, глядел на освещенного светом огней барда, а когда валлийцы начинали шуметь, пес ерзал в руках Риса, пока хозяин не опускал ладонь на его прижатые уши.

Повествование длилось долго, Милдрэд даже заскучала. Не зная, чем заняться, она опять придвинула блюдо с замоченной в вине клубникой, выбирала ягоды покрупнее, и ее пальцы опять стали красными, а в голове слегка зашумело. Она почти дурачилась, слизывая с пальцев кисло-сладкую смесь вина с соком ягод, и при этом поглядывала на Артура. Ее развлекала эта игра взглядами, и она не понимала, как соблазнительно выглядит с ярким от ягод ртом, с хорошенькими пальчиками у губ… Глаза Артура горели, как у голодного волка, лицо стало серьезным, а грудь бурно вздымалась. Сэр Гай со своего места, поверх головки прильнувшей к нему невесты, то и дело поглядывал на этих двоих и все больше хмурился.