Симона Вилар - Леди-послушница

— А этот все пялится на вас, — заметил на «Святом Иакове» Утред своей юной госпоже.

Милдрэд лишь мельком оглянулась на идущую следом «Наяду». Ранее воодушевлявшая ее победа над мрачным сыном короля Стефана уже не казалась интересной. Теперь девушка в основном глядела на корабль, на котором плыл ее отец. Они уже попрощались с ним при погрузке судов, ибо едва они минуют мыс Фореленд, корабли тамплиеров продолжат путь дальше, через море, а ее судно и идущая следом «Наяда» свернут в воды Пролива.

День давно перевалил за середину, а они все плыли вдоль берега, волны мерно вздымались, перекликались чайки, поскрипывали корабельные снасти. Юстас, как и Милдрэд на «Святом Иакове», не отходил от высокого штевня, а когда девушка все же удалилась в постройку между кормой и мачтой, Юстасу стало грустно. Смелый и решительный в битве, настойчивый и изворотливый в спорах, в области простых человеческих отношений он был неуверен в себе и мнителен, ему казалось, что над ним смеются, что его презирают. Вот и эта девушка то смотрит на него таким лучистым и ясным взором, то вдруг отворачивается, и любая мелочь интересует ее куда больше, чем внимание наследника короны. Ну ничего, она еще поймет, какой он, когда он подчинит ее. Но это потом… потом… когда осуществится его план. Юстас обдумывал свой замысел, и собственная душа казалась ему подобной этому морю — череде высоких гребней и глубоких провалов. Настолько глубоких, что он сам боялся заглядывать в эту бездну. Одно он знал — ему нужна эта светлая девушка, и Юстас почти враждебно посмотрел на храмовников, мешавших его планам.

Милдрэд на «Святом Иакове» пыталась как-то облегчить страдания своих женщин. Пожилая Эата тихо стонала, распростершись на досках палубы, а Берта вроде как притихла и дремала. Но когда при ударе волны корабль накренился, служанка вскрикнула и приподняла осунувшееся подурневшее личико. Увидев Милдрэд, которая смачивала Эате виски, Берта спросила:

— Мы скоро приплывем?

Увы, они только миновали устье Темзы. Милдрэд чувствовала себя едва ли не виноватой: они так страдают, а она весела и оживлена, и качка не донимает ее. Правда, под натянутым тентом в каюте ей тоже стало как будто не по себе. Зато вернувшись на палубу, заняв свое место у высокого штевня, ощутив на лице брызги и ветер, она вновь наполнилась воодушевлением, будто птица, вырвавшаяся на широкий простор.

Моряки орудовали снастями, у большого рулевого весла стоял шкипер, направляя судно с невозмутимостью мастера своего дела. На серой поверхности моря кипела беловатая пена, и в этом огромном просторе корабли казались совсем крошечными, будто мелкие букашки, ползущие по чешуйчатой коже какого-то исполинского чудовища.

На следующий день у мыса Фореленд караван разделился. Милдрэд вглядывалась в удалявшиеся суда и неожиданно ощутила что-то похожее на испуг. Впервые она оставалась без родительской опеки, предоставленной самой себе. Ей даже захотелось плакать, но это желание вскоре прошло. Ибо теперь она могла показать, чего стоит. Да и что ей может грозить под защитой ордена? Ведь и ее люди с ней. Девушка приникла щекой к плечу Утреда.

— Хорошо, что ты со мной.

— Угу, — только и отозвался старый вояка и при этом опять поглядел назад, где при входе в Ла-Манш к ним особенно приблизилась «Наяда». У штевня маячила темная фигура принца. Небольшое расстояние даже позволяло рассмотреть его лицо, и Утред готов был поклясться, что тот не сводит глаз с миледи.

Это же заметила и Берта, которой к третьему дню пути стало легче. Она сказала о своем наблюдении госпоже, и они немного посмеялись. Что касается старой Эаты, то ее Милдрэд, дабы не мучилась, напоила маковым отваром: леди Гита снабдила дочь в дорогу этим настоем на всякий случай. Мало ли — голова разболится, зуб заноет — маковый настой успокоит и усыпит, а во сне всякие хворобы проходят. Пока же настой помогал несчастной старой саксонке пережить тяготы качки.

Море и впрямь бурлило, и все же моряки были довольны: течение, ветер, ясное солнце создавали благоприятные условия для плавания. Они миновали побережье графства Кент с его меловыми скалами и возводимой в Дувре высокой крепостью, поплыли дальше вдоль побережья Сасекса, оставив позади те места, где некогда высадилась флотилия Вильгельма Завоевателя, дабы покончить с правлением саксов. Обо всем этом тамплиеры рассказывали любознательной Милдрэд. Суровые воины, давшие обет безбрачия, тоже находили удовольствие в общении с красивой девушкой. Юстас, наблюдая за тем, как рыцари Храма то и дело подходят к саксонке, испытывал недобрые чувства. В отличие от корабельщиков, его не радовало столь спокойное плавание.

И вот, когда в день Вербного Воскресения тамплиеры прямо на корабле отслужили молебен, Юстас заметил, что небо на востоке стало темнеть, и внутренне возликовал: он жаждал непогоды и шторма.

Более легкая и быстроходная «Наяда» теперь обошла «Святой Иаков». Черные дельфины неслись рядом с кораблем, выгибая спины, почти выскакивая из воды или мелькая тенью у самой поверхности. Тут даже невозмутимых тамплиеров разобрало, кто-то из них притащил гарпун в надежде добыть одного, но вот рядом сверкнула стайка макрели, и дельфины, оставив корабли, понеслись за ней.

Шкипера обитатели моря не волновали, он, невзирая на пост, грыз свой кусок солонины, налегая на рулевое весло, а при этом нередко оглядывался на подступавшую с востока тучу.

Юстас спросил:

— Кажется, нас настигает шторм? Тогда к ночи станет совсем туго.

— Вы разбираетесь в этих делах, — шкипер взглянул на принца с уважением и добавил немного спустя: — Нам придется пристать, если грянет буря.

Конечно, корабельщики должны учитывать, что отвечают за жизнь наследника престола. Воды Ла-Манша уже забрали одного принца [45] Речь идет о погибшем в море единственном сыне Генриха I принце Вильгельме. , нельзя допустить, чтобы подобное повторилось. Но если один из кораблей пристанет к берегу, последует ли за ним второй? И Юстас стал расспрашивать тамплиеров, каковы у них указания на такой случай. Выяснилось, что им предписано действовать по обстоятельствам, но корабли могут подавать друг другу сигналы при помощи рога, и Юстас успокоился — его это устраивало.

Буря разразилась ближе к вечеру. Казалось, еще недавно путники видели освещенные закатом скалы английского берега, но теперь все затянуло мраком, ветер ревел, мачта раскачивалась, и суденышко с превеликим трудом переваливалось на очередную волну, облитое брызгами пены, стонущее и скрипящее всеми снастями.

— Мы ждем ваших указаний, милорд, — к Юстасу приблизился один из тамплиеров.

— Сможем высадиться на острове Уайт? — обратился принц к шкиперу, указав на маячивший впереди остров.