Анна Годберзен - Блеск

Каролина выпятила пухлую нижнюю губу, вновь ощутив прилив ярости.

— Это грабеж! — возмутилась она.

Тристан пожал плечами:

— Называйте как хотите. Это не значит, что вы не желаете мне счастья и покоя.

Он подобрался к ней достаточно близко. А теперь наклонился вперед и оказался с Каролиной лицом к лицу так близко, что если бы в разговоре из его рта брызнула слюна, собеседница почувствовала бы влагу.

— Вы мне отвратительны, — прошипела Каролина, отстраняясь.

— Уж это вряд ли.

Каролина потянулась к ридикюлю, который по приходу сюда небрежно бросила в угол дивана, и вытащила двадцатидолларовую банкноту, всегда имевшуюся при себе на всякий случай.

— Вот, — сказала она, не глядя Тристану в глаза. — Это все, что у меня есть. Знаете ли, мои расходы возросли, поэтому, боюсь, вам придется считать, что вам повезло.

— О, мисс Брод, вы же не думаете…

— Бак! — завизжала Каролина.

Тристан тут же отошел. Бак вбежал в комнату так скоро, как только смог, учитывая его полноту.

— Да, мадемуазель?

— Этот человек преследует меня. Прошу, проследите, чтобы он никогда больше ко мне не приближался.

Она потупила глаза, пока Бак выталкивал Тристана из комнаты. Шантажист шаркал ногами, но ушел безропотно. Затем Каролина набрала в грудь воздуха в ожидании, что неприятный отзвук фразы «кто его невеста на самом деле» утихнет.

Каролина вспомнила, как в детстве перед сном мама шептала ей, что она создана для лучшей жизни, и если бы отец прожил подольше, то все было бы по-другому. Миссис Броуд была красавицей, и поэтому Каролина привыкла верить, что когда-нибудь и её внешность будут превозносить и считать саму Каролину великолепной. Но теперь это не просто мечты. «Я — Бушар, и всем придется смириться с этим. Точнее, стану членом семьи через несколько дней», — подумала Каролина, выпрямившись и сделав шаг обратно в примерочную, чтобы вновь насладиться тремя отражениями прелестной невесты в полный рост. После свадьбы уже не останется никаких вопросов, кто она такая на самом деле.

— Что она здесь делает?

Стоял безветренный день, и небо над кладбищем на пересечении Сто пятьдесят пятой улицы и Риверсайд было безоблачно-голубым. Крупные зеленые листья на деревьях неподвижно замерли, совсем как белые надгробные плиты, бесконечными рядами тянущиеся по холму от Бродвея к Гудзону, который виднелся за черными шляпами дам из высшего света, окружавших Диану Холланд, молча обозревавшую скорбную процессию. Она стояла слишком далеко от священника и не слышала его слов: безусловно, проститься с таким человеком как Уильям Шунмейкер пришло множество людей. Пыльца витала в воздухе золотыми искорками. Все сплетничали, и Диана подумала, что если бы описывала похороны буквально, а не с точки зрения светских пересудов, то различия в выборе слов были бы почти незаметны.

— Говорят, что они с Генри Шунмейкером вместе ездили в Индию, и она остригла волосы, следуя индуистскому ритуалу…

Диана резко развернулась и посмотрела в глаза миссис Олин Вриволд. Та беседовала со старой девой Дженни Ливингстон, и хотя взгляда Дианы хватило, чтобы заставить их замолчать, лица женщин под черными вуалями остались кислыми. Все обсуждали то, что Генри наговорил отцу, хотя газеты, к счастью, постеснялись публиковать эту неприглядную историю на одной неделе с похоронами старика. Диана не была уверена, что на следующей неделе они продолжат молчать, но к тому времени они с Генри уже уедут. А пока что она хотела заработать больше денег. Её старый друг Дэвис Барнард, ведущий колонку светских новостей, давно говорил, что смерть всегда либо раздувает скандал, либо забирает его с собой в могилу.

— Возможно, он захотел, чтобы она пришла, — прошептала Дженни, едва Диана отвернулась.

Прежде чем Диана успела решить, что на это ответить, раздался заунывный вой волынок, и толпа начала расходиться. Пока одетые в черное скорбящие отходили от свежей могилы, Диана заметила, что они, как и миссис Вриволд и Дженни Ливингстон, смотрели на неё пронизывающими презрительными взглядами.

Щеки Дианы слегка покраснели, и она вздернула подбородок в ответ на молчаливое порицание. Она никогда не стремилась следовать правилам приличия, но прежде никто не награждал её такими взглядами. Затем появился Генри в немыслимом при такой жаре черном фраке с траурной повязкой из черного крепа на рукаве. Его красивое лицо казалось усталым и печальным, и он задержал взгляд на Диане дольше, чем того позволяли обстоятельства. Ему хватило секунды, чтобы дать Диане понять: он бы вырезал целую деревню, лишь бы сейчас оказаться наедине с любимой, и Диана попыталась ответить ему легкой улыбкой. Пенелопа, как любящая жена, суетилась рядом с ним весь день, но её лицо скрывалось под черной вуалью, и поэтому было непонятно, грустит ли она искренне или просто держится за свой титул миссис Генри Шунмейкер. С другой стороны за руку Генри цеплялась его мачеха, Изабелла, лицо которой даже через вуаль казалось пораженным молнией. Пока Диана размышляла, Генри уже начал подниматься на холм, где ждал семейный экипаж.

Несколько секунд Диана глупо смотрела в спину удаляющимся Шунмейкерам, но затем напомнила себе, что не должна выдать себя и что тоже потеряла отца, поэтому должна проявить терпение. Генри делал все, что мог, и возможно, его мучают угрызения совести. В любом случае вскоре они уже будут вместе.

— Мисс Холланд?

Диана вздрогнула. Она не понимала, насколько ей одиноко и неловко в этой толпе, пока не увидела протянутую руку Тедди Каттинга, стоящего чуть ниже. На Тедди был офицерский мундир, а на аристократичном лбу под зачесанными назад светлыми волосами залегли новые морщинки. Если это вообще возможно, его серые глаза казались ещё более искренними, чем при их последней встрече в отеле «Ройял Поинсиана» во Флориде. Диана смутно помнила, что он был в армии, но ведь она тоже уезжала, и встреча здесь и сейчас показалась ей подобающей.

— Мистер Каттинг, как я рада вас видеть, — поздоровалась она, благодарно беря его под руку.

— А я вас, мисс Холланд. — Вместе с остальными они двинулись на холм. — Я отсутствовал всего пять месяцев, но кажется, что весь мир — да хотя бы Нью-Йорк — перевернулся с ног на голову. Не могу поверить, что мистер Шунмейкер так быстро угас. А ваша сестра… скоро станет матерью?