Татьяна Романова - Мой талисман

«Откуда они ее выкопали, – изумленно подумал Алексей, – у этой фрейлины повадки трактирной шлюхи. Может быть, не стоит делать Ольгу фрейлиной и присылать сюда?»

Но отступать было уже поздно. Дверь распахнулась, и из гостиной, приветливо улыбаясь, вышла сама Елизавета Алексеевна.

– Алексей, как я рада вас снова видеть! – сказала она, протягивая князю обе руки, – проходите скорей, расскажите, где вы были все это время.

Черкасский с грустью отметил, что красота императрицы стала еще воздушнее: она похудела, и черты прекрасного лица сделались совсем тонкими. Теперь она, как никогда, походила на ангела, случайно оказавшегося среди людей. Слухи о том, что государыня страдает от слабого сердца, все увереннее циркулировали при дворе. Но стараясь не выказать своего удивления и печали, князь сел в предложенное императрицей кресло и начал рассказ о своей семье. О возращении Лизы он сообщил в тех же выражениях, что и императору Александру, и с облегчением вспомнил, что Елизавета Алексеевна не была с мужем в Англии и ничего не знает о предсказании. Наконец, он перешел к тому, зачем пришел:

– Ваше императорское величество, государь милостиво обещал мне место фрейлины для самой младшей из моих сестер, княжны Ольги, и предложил самому попросить вас, чтобы девушка осталась служить при вашей особе.

– Конечно, я буду рада фрейлине из вашей семьи. Я много пишу и читаю, фрейлина, ставшая чтицей, останется при мне, – сразу все поняла Елизавета Алексеевна, – я буду опекать девушку и помогу ей сделать хорошую партию.

– Благодарю, ваше императорское величество, но тут есть один сложный момент. Два года назад моя сестра неудачно упала с лошади, и тогда доктор сказал, что существует вероятность, что у нее не будет детей. Может статься, почетная обязанность служить вам – будет главной задачей жизни княжны Ольги.

– Бедная девочка, – вздохнула императрица, – но доктор не поставил окончательного диагноза?

– Нет, он говорил о возможных последствиях, – подтвердил Алексей.

– Давайте надеяться на лучшее, – посоветовала государыня, – и тогда у княжны все будет хорошо. Привозите девушку к концу октября. Мари Голицына выходит замуж и покидает меня, княжна Ольга займет ее место.

Алексей поблагодарил государыню и откланялся. Когда он выходил из гостиной императрицы, ему показалось, что давешняя некрасивая фрейлина отскочила от двери.

«Неужели за Елизаветой Алексеевной шпионят? – подумал он. – А если это так, то кто приставил шпионов? Это может быть императрица Мария Федоровна, которая ненавидит невестку, но на такую подлость способен и Аракчеев, вероятнее всего, это все-таки он».

Решив до представления Ольги ко двору разобраться, кто же такая эта подозрительная некрасивая фрейлина и на кого она работает, Алексей поехал домой.

Поздно вечером в маленькой комнатке на антресольном этаже Зимнего дворца камер-фрейлина Сикорская писала очередной отчет о своей работе графу Аракчееву. Императрица была, как всегда, безупречна: занималась благотворительностью, писала письма матери и читала, поэтому докладывать было нечего, приходилось описывать мелочи. Это нудное занятие ей порядком надоело, и молодая женщина, положив перо, задумалась. Дела складывались не так, как она рассчитывала. Когда после стольких унижений, которые ей пришлось перенести, Наталья попала в царский дворец, она надеялась, что еще чуть-чуть – и судьба, наконец, преподнесет ей главный подарок в лице богатого титулованного мужа. Но уже прошел год, мужа все не было, а была маленькая комнатка, скудный гардероб, который казался совсем бедным на фоне роскошных платьев других фрейлин, и бесконечные ежедневные отчеты, которые она передавала доверенному человеку, приходившему от Алексея Андреевича.

Аракчеев приходился ей кузеном. Мать Натальи была самой младшей из сестер Ветлицких. То копеечное приданое, которое давали за сестрами их родители, очень сузило круг желающих взять их в жены. Поэтому когда старшая из сестер, Елизавета Андреевна, вышла замуж за мелкопоместного, имевшего всего двадцать душ крепостных, помещика Аракчеева, в семье это сочли большой удачей. Больше никому из сестер так не повезло, и Прасковье Ветлицкой пришлось удовольствоваться отставным прапорщиком Дибичем, вышедшим в отставку по ранению. Их семья уехала на родину мужа в Лифляндию, и сколько помнила себя Наталья, всегда еле сводила концы с концами.

Все надежды матери были связаны с ее единственным сыном Иваном, а трех дочерей она держала очень жестко, утверждая, что чем больше они будут работать по дому, тем лучше потом смогут вести хозяйство в доме мужа. Служанок в их доме никогда не было, и девочки работали день и ночь, только что в поле не ходили. Наталья часто спрашивала себя, в какие семьи мать готовилась отдать их замуж, пока не догадалась, что мать об их замужестве и не думает, а собирается всегда использовать дочерей как бесплатных служанок.

Недалеко от их дома, сразу за тенистой рощей, было богатое имение вдовы Валентинович, у которой росли две дочери, и старшая из девушек была ровесницей Наталье. Добрая вдова часто приглашала бедную соседку поиграть со своими девочками. Тогда Наталья наедалась досыта, и даже получала в подарок то старое платье, то шляпку или шаль. Обе девочки Валентинович были красавицы, да к тому же избалованные обожающей их матерью, и хотя сердце у обеих было доброе, часто они, не отдавая себе отчета, обращались с Натальей снисходительно. Они жалели бедную, плохо одетую, да к тому же некрасивую подругу, и этой жалостью оскорбляли ту до глубины души. Эти богатые красавицы с точеными носиками, белокурыми кудрями и прелестными голубыми глазами не могли понять, что чувствует девушка, видящая в зеркале скуластое лицо с носом картошкой, грубым мужским ртом и тусклыми глазами непонятного серо-зеленого цвета. Наталья до дрожи ненавидела сестер Валентинович вместе с их матушкой, но каждый день старалась попасть в поместье, даже если ее там не ждали. Ведь это был единственный шанс вырваться из убогого существования под пятой мрачной, тираничной матери.

Ей уже исполнилось двадцать лет, когда умер отец, а брат Иван, женившись на купеческой дочке, уехал из дома в Вильно. Тогда в семье совсем кончились деньги, и женщины голодали. Наталья сказала себе, что у нее есть только один последний шанс, и напросилась к Валентиновичам помогать готовиться к свадьбе старшей из сестер, выходившей замуж за молодого графа, прельстившегося красотой и большим приданым невесты. Ее пригласили, и Наталья больше недели жила в маленькой комнатке в мезонине, подрубая салфетки и скатерти, с любовью собранные мадам Валентинович для старшей дочери. Гости уже начали съезжаться на свадьбу, и Наталья внимательно приглядывалась, выбирая свою жертву. Взрослые мужчины, друзья жениха, были ей не по зубам, но семнадцатилетний кузен сестер Валентинович, приехавший на свадьбу из Митавы, пожалуй, мог попасться в ее ловушку.