Татьяна Романова - Мой талисман

– И что теперь делать? – растерялся Алексей.

– Ты должен с ним поговорить, спросить о его чувствах. Пока Ольга думает, что ее любовь была взаимной, она не посмотрит ни на кого другого.

– Господи! Ну почему я должен это делать?! – воскликнул князь. – Давай оставим все как есть!

– Ты – ее брат и опекун, – твердо сказала Катя, – если ты не хочешь это делать, я поговорю с ним сама!

– Нет уж, уволь, я сам как-нибудь решу проблемы своей семьи.

– Вот и отлично, – согласилась с ним жена, – а сейчас пообещай это Ольге.

– Холи, я поговорю с Курским, обещаю, – вздохнув, сказал Алексей. – Если он разделяет твои чувства, я не буду стоять на вашем пути.

– Правда?.. – все еще всхлипывая, спросила княжна.

– Я обещал, – пожал плечами ее брат, – по-моему, я еще ни разу тебя не обманул. А теперь идите обе, оставьте меня одного.

Катя, поняв по лицу мужа, что, вырвав у него обещание, сейчас лучше отступить, обняла золовку за плечи и повела к двери. Князь остался один, он взял из витрины самую большую из турецких трубок отца, нашел в ящике стола табак и закурил. Сегодняшнее сообщение сестры выбило его из колеи. Он до сих пор испытывал тяжелое ревнивое чувство к красавцу-дипломату, за которого чуть не вышла замуж Катя. Умом он понимал все и верил жене, объяснившей, что она считала князя Сергея только другом, но его чувства были не в ладах с разумом. Ревность все еще жгла его воспоминанием, что любимая, все-таки, выбрала другого мужчину, которого сочла достойным заменить его.

«Да, ревность – плохой советчик, – подумал Алексей, – но избавиться от нее тоже невозможно. Мы все цивилизованные, образованные, светские люди, а чувствуем то же самое, что простой матрос, вернувшийся из плавания и узнавший, что его подруга ушла к другому».

Однако решалась судьба его младшей сестры. Ольга всегда была любимицей в семье, все сестры, родители, бабушка, да и он сам всегда ее оберегали и баловали, а теперь он собирался лишить эту малышку самой заветной мечты. Алексей до сих пор не мог привыкнуть относиться к младшей сестре как к взрослой и считал, что ребенок поплачет и забудет, поэтому незачем осложнять жизнь всей семье из-за каприза девочки. Он, конечно, дал слово, но Курский уже давно вернулся в Лондон, и неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем они встретятся. А пока нужно было занять сестру, и не просто начать ее вывозить, ведь она уже ясно показала, что на других мужчин пока смотреть не желает, нужно было дать ей обязанности… Фрейлина! Это – почетная, но нелегкая работа. Сейчас самое время сделать ее фрейлиной!

Найдя выход из положения, Алексей повеселел. Императрица-мать слишком властна и деятельна. Под ее опекой из Ольги получится новая Долли Ливен, но готовить из младшей сестры нового гения разведки и коммерции в планы князя не входило. Великие княжны вышли замуж и уехали из страны, оставалась только императрица Елизавета Алексеевна. Этот ангел не оставит своей заботой Ольгу, если возьмет ее под свою опеку. Решив поговорить с императрицей и попросить Александра Павловича о месте фрейлины для сестры, князь выбил трубку и отправился в спальню, где собирался еще раз поговорить с женой.

Катя уже лежала в постели, вертя в руках книжку. По ее взволнованному лицу Алексей понял, что она даже не пыталась читать. Увидев мужа, княгиня положила книжку на столик и сразу сообщила:

– Ольга уже легла, я успокоила ее, насколько смогла. Она не хочет ехать с нами в столицу, а хочет остаться с Лизой.

– Пусть остается, в Москве она точно не встретится с Курским, – хмыкнул князь.

– Но ты при встрече поговоришь с князем Сергеем? – уточнила жена.

– Поговорю, но пока эта встреча в обозримом будущем не планируется, я решил сделать Ольгу фрейлиной императрицы. Елизавета Алексеевна – замечательная женщина, я уверен, что она тепло отнесется к сестре и будет ее опекать.

– Фрейлина императрицы! Это большая честь для девушки, – сказала Катя, но муж уловил в ее голосе нотки сомнения.

– Это действительно большая честь для девушки и для ее семьи! – твердо выдержав взгляд жены, подтвердил князь, – к тому же Ольга увидит всех лучших женихов страны, возможно, она передумает и не будет искать встреч с Курским.

– Это совсем маловероятно, – вздохнула Катя, – она – очень цельный и верный человек, и чувства у нее сильные.

– Ты тоже цельный и верный человек, и чувства у тебя сильные, но ведь ты забыла меня, когда собиралась замуж за Курского, – не удержался Алексей.

– Я тысячу раз тебе все объясняла, – обиделась княгиня, – я никогда не забывала тебя, моя любовь принадлежала тебе, а Сергей был только другом.

– Ну, хорошо, виноват, прости, ревность мучает, – повинился ее муж, – разумом все понимаю, а с сердцем справиться не могу.

– Пусть в твоем сердце живут только светлые чувства, – попросила Катя, – не омрачай нашу жизнь черными мыслями.

– Я постараюсь, – пообещал Алексей, ложась рядом с женой, – только ты напоминай мне, что принадлежишь только мне.

– Я принадлежу только тебе, – прошептала в теплые губы мужа Катя.

Она хотела еще что-то добавить, но рука Алексея уже легла на ее грудь, а твердые губы мужа, поцеловав ее глаза и рот, прокладывали нежную дорожку от горла к ключицам.

«Зачем слова, когда мы любим друг друга, – подумала княгиня, – какое же это счастье – быть вместе…»

Катя закрыла глаза и отдалась восхитительным ощущениям, которые рождали в ее теле ласки мужа. Все остальное, даже важное, отошло на второй план и могло подождать до завтра.

В Москве деревья еще радовали глаз яркими золотистыми и багряными листьями, а в столице дождь поливал уже совсем голые черные ветви. Алексей, не надевший шинель, изрядно продрог, пока доехал от своего дома до Зимнего дворца. Но пока лакей вел его до кабинета императора Александра, он согрелся, повеселел и стал поглядывать по сторонам, в надежде увидеть старых знакомых и друзей. В приемной государя сегодня было на удивление пусто. Дежурный флигель-адъютант тихо сообщил князю Черкасскому, что государь сейчас принимает графа Аракчеева.

«Понятно, почему никого нет, – подумал Алексей, – никто не хочет лишний раз встречаться с этим монстром».

Графа Аракчеева при дворе не любили. А если называть вещи своими именами, то все, включая обеих императриц, дружно ненавидели военного министра, опасаясь его подлого нрава и беспощадности к тем, кого он записывал во враги. Но в то же время никто не сомневался в искренности его исключительной, какой-то собачей преданности государю.

Этот некрасивый и некультурный сын мелкопоместного дворянина из Новгородской губернии обладал счастливым даром – оказываться в нужное время в нужном месте. Принятый из милости в кадетский артиллерийский корпус, он проявил такое рвение к наукам, особенно к математике, что еще до окончания обучения был приглашен в дом гофмейстера великокняжеского двора графа Салтыкова, чтобы преподавать артиллерию и фортификацию сыновьям хозяина. Молодой Аракчеев так усердно выполнял свои обязанности, наставляя юных графов Салтыковых, и проявил такое безоглядное почитание по отношению к их отцу, что когда наследник престола Павел Петрович обратился к своему гофмейстеру с просьбой порекомендовать расторопного и толкового артиллерийского офицера, Николай Петрович, не задумываясь, назвал Аракчеева.

Алексей Андреевич покорил будущего императора Павла своей деятельной преданностью. Выполняя поручения хозяина, он не щадил ни себя, ни того, кто попадался на его пути. Запугивая, наказывая, унижая тех, над кем получал власть, Аракчеев добивался беспрекословного выполнения монаршей воли, а к самому государю выказывал такое благоговение и раболепие, что, если бы ему позволили, то лизал бы хозяину сапоги, и был бы искренне счастлив.

Читать дальше