Наталья Павлищева - Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм

У провинциалки всего этого не было, никчемный разговор о погоде и видах на предстоящий танцевальный вечер она вести просто не умела или не хотела, а потому почти мрачно стояла в стороне, всем своим видом давая понять, что всего лишь терпит окружающее ее общество. Кому могло такое понравиться? Аннабелла не отличалась ослепительной красотой или немыслимым приданым, чтобы компенсировать свое неумение, а главное, нежелание быть очаровательной и приветливой к любому пустоголовому юнцу, которому придет в голову сказать комплимент. Неудивительно, что почти весь прошлый сезон она провела, разглядывая танцующие пары и подмечая их недостатки.

Тетка, которая осознала ошибку только в конце сезона, когда что-то исправить было уже поздно, чувствовала себя виноватой и несколько месяцев писала письма, внушая и внушая племяннице, что та слишком мрачно смотрит на жизнь, что нужно самой быть приветливой и внимательной, тогда быстро откроется, что и молодые люди хороши собой, и поговорить есть с кем и о чем. Конечно, не о математике или переводе Горация, но все же…

По ночам Аннабелла продолжала мысленно беседовать с воображаемым поклонником, допуская уже и пересказ веселых историй, и даже пустую болтовню о погоде, как известно, мешающей самым важным делам. Дождь всегда не вовремя, ветер тоже, а жара обязательно иссушающая. Она пыталась придумать тему для разговора ни о чем, ведь Аннабелла была умна и понимала, что о философских проблемах не начинают беседовать во время танца на балу, для осознания общего интереса к таким проблемам нужно время. Герцогиня Мельбурн права, сначала разговор обязательно пойдет ни о чем.

Аннабелла пыталась мысленно вести разговоры ни о чем, старалась выглядеть как можно приветливей со всеми, чтобы язвительным выражением лица не отпугнуть даже самых неприятных ухажеров.

Соседи нашли, что поездка в Лондон хорошо повлияла на высокомерную дочь мистера Милбэнка, та изменилась к лучшему. Последовали три предложения руки и сердца, что вовсе не обрадовало саму Аннабеллу, но доказало правоту ее тети — герцогини Мельбурн.

Родители не могли нарадоваться, было ясно, что во второй сезон в Лондоне Аннабелла будет иметь успех.

Так и случилось, старательно следя за выражением своего лица, Аннабелла стала куда привлекательней, тут же обзавелась несколькими поклонниками, а приобретенная в связи с этим уверенность только добавила ей обаяния. Чувствуя, что их не высмеивают с первой минуты, молодые люди решились ухаживать за привлекательной, стройной девушкой. Особенно усердствовал сын второй герцогини Девонширской, Август Фостер, тот самый мальчик, что рожден Изабеллой еще при жизни герцогини Джорджианы Девонширской.

Август весьма успешно делал политическую карьеру, он уже назначен министром в Соединенных Штатах и готовился отплыть в Америку. Фостер был бы не против увезти с собой молодую умную супругу, но сам Август не был настолько дорог Аннабелле, чтобы покинуть вместе с ним Лондон и умчаться Так далеко. Может, позже… когда-нибудь…

Этот сезон показался Аннабелле куда более веселым и приятным. Платья, сшитые опытной портнихой еще в Сихэме, переделывать почти не пришлось, нарядов и драгоценностей хватало, приглашений на самые разные вечера, балы, приемы и просто в салоны благодаря заботам герцогини Мельбурн хватало, дай она знак, и последовали бы предложения руки, но Аннабелла не торопилась.

Конечно, девушка по-прежнему осуждала пустую болтовню и фальшь светской жизни, но хотя бы не показывала этого явно. К сожалению, несмотря на всю приветливость, тот самый красивый, умный, блестящий, готовый пасть к ее ногам после первого взгляда и в которого она сама влюбится, также лишь взглянув, не встречался. Если умные красавцы и попадались, то их сердца, а главное, супружеское ложе были заняты, кто-то опередил Аннабеллу.

Каждый вечер она мысленно разводила руками: всех достойных уже разобрали. Это означало, что она глупо вела себя в прошлом году. Постепенно Аннабелла начала падать духом, хотя вида не подавала. И все же она улыбалась, временами даже чуть кокетничала и по-прежнему язвительно характеризовала окружающих, правда уже молча.

Так продолжалось до марта, когда Каролина дала ей почитать поэму Байрона.

Аннабелла не смогла прочитать поэму сразу, закружили другие заботы, поскольку в сезон дамам катастрофически некогда. Бал следовал за балом, а прием за приемом. Оправдывая себя нехваткой времени, Аннабелла одновременно корила в этом других. Задумываться о том, что при жизни в Лондоне у нее тоже не останется времени на Горация и математику (если уж не хватает на поэму), девушке не хотелось. Она все же считала себя выше остальных.

На одном из балов в марте у Аннабеллы появился новый поклонник помимо Августа Фостера — Уильям Бэнкс. Непременным разговором всех, считающих себя интеллектуалами, лондонцев был разговор о Байроне. Аннабелла порадовалась, что успела хотя бы посмотреть первую главу поэмы, прежде чем Каролина забрала поэму обратно. Девушка поставила себя в неловкое положение, поскольку солгала, что прочла все, и теперь хотела бы приобрести поэму, только не знала, как это сделать, поскольку в книжных лавках произведения не было, его легко разобрали сразу в издательстве.

Разговор о Байроне зашел и с Бэнксом, Аннабелла пожаловалась, что успела прочесть только несколько строк.

— О, я учился с Джорджем в Кембридже! Славный малый, мы в приятельских отношениях, вместе путешествовали по Востоку, но вот видите, он пишет поэмы, а я всего лишь письма, да и то не слишком складно, — со смехом пожаловался Бэнкс. — Кстати, Байрон обещал мне экземпляр поэмы, хотя я уже читал. Хотите, подарю вам?

Аннабелла согласно кивнула:

— Да, пожалуй.

— Вы не увлечены Байроном, как все леди Лондона?

— Я никогда не увлекаюсь тем, чем увлечены все.

— О… но вы знакомы с самим Джорджем?

— Нет, не имела счастья быть представленной знаменитости, — в голосе Аннабеллы помимо ее воли звучала откровенная насмешка. Ей надоели разговоры о знаменитости, словно больше не о чем трещать, кроме как о «Чайльд Гарольде»!

Бэнкс как-то внимательно пригляделся к Аннабелле:

— Миледи, вы видели поэта?

— Нет. О нем столько говорят, что у меня вызывает раздражение само упоминание этого имени.

— Я понял, в чем ошибка. Миледи, вы должны непременно прочесть поэму, и я завтра же пришлю вам текст! Рискую потерять ваше сердце навсегда, потому что вы можете влюбиться в моего друга, как все остальные, но пойду даже на это!

— Едва ли, милорд. Я устойчива к общему безумию.

— А если поэма и впрямь хороша?

— Поаплодирую автору от души.

Уильям Бэнкс сдержал слово, и на следующий день Аннабелле принесли так же свернутые в трубочку листы.