Ирэн Фрэн - Желания

Тренди не хотелось, чтобы Командор заметил, что за ним наблюдают, поэтому он старался не смотреть ему в глаза, один из которых был светлее другого, серый и острый, как и у Крузенбург. Время от времени он украдкой бросал на хозяина «Дезирады» взгляд, подмечая какую-нибудь деталь, еще больше приводившую его в замешательство: избороздившие лицо глубокие морщины; черные жемчужины запонок на манжетах; шрам, пересекавший правую щеку, грубость которого плохо вязалась с утонченным лицом. Может, все дело было в его отстраненности или мощи мускулов, заметных даже под смокингом, но этот человек не был ни на кого похож, нельзя было даже точно сказать, молод он или стар. Да и как это определить, поглядывая на него украдкой? В этом человеке было нечто противоречивое, переменчивое, во всяком случае, неопределенное, необычное, напоминавшее земноводное животное. Возможно, чтобы избавиться от обаяния хозяина «Дезирады», Тренди сравнил Командора с султаном в гареме. Такой же соблазнитель, извращенный, богатый и пресыщенный, не знающий, кого бы пригласить, чтобы развлечься. Приободренный этой мыслью, Тренди решил, что покинет «Дезираду» сразу же после концерта — неважно, под каким предлогом. Удобный момент не заставил себя ждать. Крузенбург завершила последние рулады — почти невероятной пронзительности, и наступила тишина. Вновь раздались крики «браво». Крузенбург внимала им с надменной холодностью. Она, похоже, даже не устала. Вокруг нее снова началась толкотня. Тренди подумал, что лучшего момента, чтобы удрать, не представится. Сейчас или никогда: Альфас покинул свой пост, двери были раскрыты, а за ними виднелась галерея с витражами. Перед декорацией собрался ансамбль «Соломоновы ключицы» и принялся наигрывать вариации модного в этом сезоне танго. Слуги освободили от кресел центр зала. Образовывались пары. Тренди пробивался между танцующими. Он почти добрался до двери, как вдруг наткнулся на Сириуса.

— Нет, — властно произнес тот. — Командор ожидает вас на игру.

Тренди решительно двинулся дальше. Сириус встал перед дверью и закрыл створки.

— Вы были выбраны, — заявил он. — Вы понравились Командору. Это привилегия. Как и мадам Лувуа, профессор Корнелл и… — Он выдержал паузу и торжественно произнес: — Как и мадам Ван Браак. Она очень красива, не так ли?

И указал пальцем на маленькую черную дверцу в глубине декорации, перед которой Командор ожидал выбранных для игры гостей.

За маленькой дверью был узкий коридор, который вел в комнату, украшенную старинными зеркалами. Дальше был другой коридор, более широкий, будуар и еще один коридор — и повсюду зеркала. Вместе со всеми, кого Командор пригласил на игру, Тренди проходил через анфиладу комнат, Шли гуськом, словно разведчики по следу. Тренди дивился многочисленным отражениям, вспоминая о предупреждении Сириуса. Неужели это тоже зеркала судьбы, в которых можно прочитать свое будущее? Тренди стало страшно. Наконец он решился посмотреть в одно из зеркал и не увидел в нем никого, кроме себя, своего лица, осунувшегося после отъезда Юдит.

В конце последнего коридора открылось раздвижное панно. Тренди разглядел впереди квадратную, без зеркал, но украшенную картинами комнату. Как и все комнаты на «Дезираде», ее освещали канделябры с длинными зелеными и синими свечами. Приглашенные приготовились войти: не только Рут и Корнелл, но и остальные — Дракен, Альфас, Барберини и неразлучная с ним ясновидящая, Питер Уолл, Ами д’Аржан со своими котами, сегодня очень спокойными, Анна Лувуа, возбужденная, как никогда. Только Крузенбург выглядела бесстрастной. Она предложила руку месье Леонару, раздувшемуся от подобной чести. Другую руку она протянула шедшему за Алексом художнику Эффруа, не удостоенному чести участвовать в игре. Командор посторонился перед своими гостями. Не увидев Тренди, он, вероятно, подумал, что тот заблудился, и пошел назад, но не заметил молодого человека в полумраке. На мгновение Командор растерялся и во время этого короткого замешательства механически повторил жест Тренди, поправив перед зеркалом прическу. Командор не знал, что Тренди на него смотрит. Он тоже избегал своего отражения и взглянул в зеркало как бы нечаянно, словно это было нехорошо и опасно. Потом он опустил глаза и пошел обратно, к Карточной комнате. И только тогда заметил Тренди.

— Выиграете с мадам, — произнес он, указав на певицу, выделявшуюся из толпы приглашенных.

Командор провел Тренди в комнату. Все сгрудились вокруг дивы, уже усевшейся за игровым столом.

— Идите сюда, — сказал Командор и сделал Тренди знак сесть напротив певицы. — А вы, Анна, садитесь с этой стороны. Вы будете играть с Сириусом, против Констанции и нашего молодого друга. Вы ведь всегда обожали игру.

Анна без возражений села справа от Тренди. В поисках карт Командор наклонился над комодом, на котором в ряд стояло множество шкатулок. Похоже, он их коллекционировал.

— Я всегда любила играть, это правда, — ответила Анна. — Но я играю только на деньги. Без денег игра не представляет для меня ни малейшего интереса.

— У вас есть деньги? — спросил Командор. — А я думал, вы промотали родительское состояние в местном казино. Значит, у вас что-то осталось?

— Едва ли. Но у меня есть драгоценности.

И помедлив, Анна показала бриллиант, который носила на левой руке.

— Играем на деньги, — заявила она. — На деньги или на драгоценности.

— Прекрасно, — сказал Командор, не изменяя своему спокойствию. — Констанция будет моим посредником в игре против вас, Анна. Но, на мой взгляд, вы слишком самоуверенны. Констанция опасна в игре, как кошка. Как, впрочем, и во всем остальном. Верно говорят, что карты — отражение того, чем являемся мы сами. Вот моя ставка.

И он показал свою драгоценность — золотую галстучную булавку. Зрители молчали, думая лишь о том, как занять места получше позади игроков. Тренди почувствовал на себе взгляд Крузенбург и притворился, что осматривает комнату. Каждая стена была украшена одной картиной, представлявшей карточную фигуру: над раздвижной дверью — трефовый туз, затем пиковый валет, бубновый король и, наконец, над комодом, где Командор выбирал колоду, червовая дама. Но в отличие от других картин, стилизованных под карту, это оказался портрет реальной женщины, написанный с поразительным мастерством, словно увеличенная копия со старой фотографии. Художник воспроизвел мельчайшие детали: изящную линию бровей, крошечные завитки старомодной прически. Немного нарочитый макияж вокруг глаз подчеркивал горящий взгляд женщины, ее диковатое лицо, красотой напоминавшее, хотя и очень отдаленно, Анну Лувуа. Интерес Тренди не ускользнул от Сириуса. Прежде чем занять свое место, он наклонился к нему.