Мари Кордоньер - Сила любви

Властным жестом коннетабль выдворил конвоиров за дверь, и Шартьер с провоцирующей небрежностью оправил свою бархатную, цвета бургундского вина, куртку, придавая ей нормальную форму. Он намеренно создавал у обоих присутствующих в комнате мужчин впечатление, что в данный момент у него нет более важной проблемы, чем поправить свою помятую одежду.

В то же время он краем глаза наблюдал за незнакомцем, который неотрывно смотрел на графа, причем во взгляде его смешивались любопытство, сдержанный гнев и что-то еще странное и одновременно очень знакомое. Этот человек приводил Ива де Сен-Тессе в замешательство, потому что было невозможно понять, что он за личность. Ив буквально чуял опасность, скрывавшуюся за спокойной внешностью этого сеньора. Кем бы он ни был, похоже, что это такой человек, которого не следует делать своим врагом. Но как, ради всех святых, объяснить то явно охватившее арестанта чувство, что незнакомец был именно врагом?

— Граф Шартьер, — прорычал в этот момент коннетабль, садясь за широкий, заваленный бумагами стол и не предлагая места своей жертве, — Его Величество король Генрих поручил мне расследовать дело, касающееся вас. Что вы можете на это сказать?

Ив де Сен-Тессе заставил себя отвлечься от неприятного чувства, вызванного в нем незнакомцем, и сосредоточиться на вопросе Монморанси. Главный полководец короля ожидал ответа в явном раздражении, и теперь от графа зависело разыграть эту партию достаточно умно, несмотря на доставшиеся ему плохие карты.

— Я ожидал разъяснения этого вопроса как раз от вас, сеньор коннетабль! — ответил он со свойственной ему самоуверенностью. — С каких это пор вошло в обычай арестовывать человека среди ночи, когда он с женой выходит из дому погулять в королевских садах? Для меня новость, что пребывание там карается арестом и наказанием.

— Ваша склонность к полуночным гуляниям делает вам честь, — едко ответил Монморанси. — Но в данном случае прогулка привела вас к конюшням, где вас ожидал слуга с оседланными лошадьми. Следует ли это понимать так, что вы узнали о планируемом аресте вашей супруги и решили вместе с ней отправиться за пределы действия королевской юриспруденции?

Проклятие! Коннетабль играл с ним, как кошка с мышкой. Иву де Сен-Тессе представлялось невозможным, чтобы Монморанси стал вдруг представлять интересы герцогини. Вероятнее всего, король, поручая дело старому воину, решил найти дипломатический выход из положения, чтобы скандал получился возможно менее громким. Граф и сам участвовал в ряде походов под командованием Монморанси и ценил старика как строгого, выдающегося своим военным талантом полководца. Это воин, а не придворный интриган. Откуда же тогда все эти церемонные хитросплетения?

— Об аресте моей супруги? — Граф позволил себе удивленную улыбку, но его взгляд при этом оставался холодным и как бы отсутствующим. — Вы шутите! С какой стати может моя жена возбудить недовольство короля? Разве вы не знаете, что она — одно из украшений двора? Что она — верная служанка и преданная подданная Их Величеств? Что даже сам король отличает ее милостью своего внимания?

— Вероятно, ваша жена скорее служит целям Пьеро Строцци, который предает собственную семью, чтобы стать герцогом Урбино, граф. Давайте обойдемся впредь без ложных показаний. Относительно преступлений вашей супруги имеются письменные доказательства. Мое же желание состоит лишь в том, чтобы выяснить, в какой мере вы были посвящены в эти планы государственной измены!

— Доказательства? — Граф старался не обращать внимания на пробежавшие по его затылку мурашки: уж не имеет ли присутствующий здесь незнакомец отношения к этим доказательствам? — Вы возбудили мое любопытство!

Он никогда не видел почерка Флёр: их короткое по времени знакомство ни разу не дало повода обменяться посланиями или письмами. Каллиграфически острые, элегантные черточки букв на многократно сложенном пергаменте вполне могли принадлежать ей. При всем совершенстве почерка, он содержал элементы, присущие женской руке. Кто же этот фальсификатор, который, видимо, был достаточно искусен, чтобы написать документ, предъявленный сейчас без единого слова герцогом Монморанси и показывающий всю глубину и изощренность дьявольского плана Дианы?

Аргументы против этого письма найти было трудно. Оно содержало заверение Флёр в ее готовности всегда служить Пьеро Строцци и информировать его о содержании корреспонденций королевы по поводу Урбино. К этому были добавлены секретные детали аудиенций по поводу Флоренции и заверение в готовности и в будущем шпионить в его интересах. Ив де Сен-Тессе крепко сжал губы и старался не терять самообладания.

Только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как окаменели его мускулы, а на шее начала пульсировать жилка, выдавая его раздражение. Коннетабль при всех его способностях был прежде всего солдатом, а не следователем. На него безмятежность арестанта действовала как красная тряпка на быка.

— Вы узнаете почерк вашей супруги? — осведомился полководец.

— Конечно. Мне и содержание известно, — твердо ответил граф. — Я сам это продиктовал. Жена была в этом деле не более чем исполнителем: просто рукой, которая держит перо. Вы должны признать, что она это делает с неподражаемым мастерством. Но не возлагайте на нее ответственности за содержание этих строк. Когда же это женщина была способна выражать разумные мысли? Если, конечно, исключить Ее Величество и герцогиню де Валентинуа…

Монморанси вскочил, а незнакомец опустил веки.

— Вы хотите заявить, что…

— Моя супруга не понимает решительно ничего во всех этих интригах. Вы слишком высоко оцениваете ее способности! И делаете ей слишком много чести, думая, что она способна разбираться в политических тонкостях. Освободите ее, а я готов представить полное признание.

— Вы хотите… — Коннетабль замолчал, хотя Шартьер не перебивал его речь.

Оба смерили друг друга взглядом. Лицо старого солдата выдавало полную ошеломленность, а молодой граф выглядел так, словно его классические черты были высечены из мрамора. Ни одно движение не выдавало его действительных ощущений и мыслей.

— Я буду давать показания, как только увижу, что Ее Величество королева Катарина берет мою жену под свою опеку! — холодно добавил он. — Если вы сомневаетесь в моих поступках, то вспомните, что я уже много лет тщетно дожидаюсь компенсации за потери владений Шартьер. Урбино — герцогство богатое, и если бы Пьеро Строцци получил его в личное пользование, то я бы имел — через мою прелестную супругу — массу преимуществ. Господин Строцци очень к ней расположен!

— Вы что, с ума сошли, молодой человек? Шартьер — предатель?! В это я не поверю ни за что и никогда! — негодующе вспылил Монморанси. — Вы хотите пожертвовать собой ради женщины, которую навязал вам король, чтобы замять скандал? Ради дочери торговца?