Кэтрин Куксон - Девушка с приданым

Пегги бросила быстрый взгляд на доктора Принса.

«Все это притворство. На самом деле он несчастлив. А этот дом! Он больше похож на какую-то экспозицию в музее. На самом деле ему нужно не это, а дом, настоящий дом… Меня всегда удивляло, что Родни нравится сидеть в нашей гостиной, несмотря на то что там беспорядок, но теперь я его понимаю».

Несколько визгливый голос молодого человека нарушил бег ее мыслей. Поднявшись со своего места, тот поднял наполненный вином бокал:

– Леди и джентльмены! Я прошу вас выпить за успех талантливой хозяйки этого дома. Не знаю, ведомо ли вам, но она – автор сборника превосходных стихотворений, который вскоре выйдет из печати.

Родни нахмурился.

«Как он посмел! Черт бы его побрал! Какое он имеет право?! Откуда этот выскочка узнал? Он пришел поздно. Не похоже, что у Стеллы было время рассказать ему о сборнике…»

На скулах доктора заиграли желваки.

Под аккомпанемент удивленных возгласов и поздравлений гости опорожнили бокалы. Стелла поблагодарила за поздравления и шутливо сделала молодому человеку выговор за то, что он раскрыл ее маленький секрет. Тот начал уговаривать Стеллу прочесть что-нибудь собравшимся в гостиной.

Голос Родни не дал ей полностью насладиться представлением.

– Давайте будем праздновать, – переводя взгляд с Пегги Дэвидсон на ее мужа, сказал он. – Как ты, Питер?

– Все, что пожелаешь, Родни.

– Мы поедем в Шилдс. Там будет пантомима и прочее… Точно! Пойдем на пантомиму!

Родни, словно взволнованный ребенок, оглядел гостей.

Миссис Ричардс рассмеялась и утвердительно кивнула головой.

«Все же лучше, – подумала она, – чем слушать, как эта задавака распускает павлиньи перья из-за какой-то книжонки стишков».

– Простая детская забава нам не повредит, – сказал доктор Ричардс, отодвигаясь от стола. – Если леди согласны, то я – за.

Пришедшая с Гербертом Баррингтоном молодая женщина, судя по всему, без особых претензий, радостно восприняла новую перспективу.

Герберт Баррингтон глянул на Стеллу. Та, изо всех сил стараясь согнать с лица следы гнева, смотрела на мужа.

«Как он посмел?! Что это такое?! Мешать ее триумфу, портить званый вечер, и все ради того, чтобы пойти… Куда?! На пантомиму…»

Стелла, силясь сохранить хладнокровие, поклялась, что заставит мужа страдать. Придет время, и Родни горько пожалеет.

– Мне кажется, что для пантомимы слишком поздно, – стараясь выиграть время, сказала она.

– Нет, – не глядя на жену, отрезал Родни. – Сейчас восемь часов вечера. Первый сеанс заканчивается в половину, не раньше. Если мы быстро соберемся, то у нас еще останется время.

Не глядя на Баррингтона, он обратился к остальным гостям:

– Вы согласны со мной?

Послышались возгласы одобрения.

– Думаю, следует предоставить принятие окончательного решения хозяйке дома, – произнес Герберт Баррингтон.

Его глаза навыкате посылали понимание и сочувствие Стелле.

Хозяйка сделала паузу, дав гостям время проникнуться всей глубиной ее жертвы, а затем великодушно сказала:

– Ну, если вы этого хотите, то, пожалуйста… поедем.

– А вы прочтете нам свои стихотворения, когда мы вернемся? – попросил Герберт Баррингтон.

Белые руки с длинными пальцами умоляюще запорхали перед Стеллой, и она улыбнулась:

– Если вы пожелаете.

Женщины облачились в накидки, за исключением Пегги, которая была в простом сером пальто. Доктор Ричардс то и дело повторял, что одеваться надо потеплее, а то скоро повалит снег, и он не хочет, чтобы кто-нибудь из леди стал его пациенткой в ближайшее время. В холле Питер Дэвидсон стоял в стороне от остальных. Легкая улыбка играла на его губах. Он удивлялся поведению Родни… К чему этот неожиданный всплеск «животных инстинктов»? Ему это не нравилось. Если бы только эта поездка… Дело не только в ней. Родни что-то гнетет. Это очевидно.

Смеясь, гости расселись по автомобилям Принса и Ричардса. Машины тронулись с места. Через четверть часа они уже были в Шилдсе. Автомобили оставили в конюшнях на рыночной площади. Там бурлило море праздных гуляк и тех, кто пришел за покупками. Повсюду раздавался смех, слышалось пение. Ярко горели парафиновые факелы, освещая выразительно жестикулирующих «негритянских королей» с вымазанными ваксой лицами, знахарей, колдунов.

Их компания обошла толчею на рыночной площади и направилась по Кинг-стрит. Навстречу из театра хлынули зрители.

– Держитесь вместе! – крикнул Родни. – Первое представление уже закончилось. Сейчас повалит публика.

Стелла вздрогнула… Он ведет себя так, словно пьян. Но она прекрасно понимала, что муж трезв. Просто старается ей насолить.

Проведя всю компанию в относительно чистый угол вестибюля, Родни сообщил:

– Пойду куплю билеты в ложу, если получится, а вы оставайтесь здесь.

Они встали кружком, ожидая возвращения Родни. Питер и миссис Ричардс, добродушно подшучивая друг над другом, вели непринужденную беседу. Невдалеке, перед кассой, быстро продвигалась очередь тех, кто хотел попасть на второе представление. Мимо проходили задержавшиеся зрители первого.

Родни, стоя у подножья лестницы, разговаривал с управляющим. Тот уверял, что врачу очень повезло. Осталась только одна свободная ложа. Он с превеликим удовольствием…

– Доктор!

Детский голос заглушил царящий в помещении шум.

Быстро обернувшись, Стелла увидела маленькую девочку, которая утром доставила ей столько хлопот. Малышка вырвалась из рук высокой девушки и бросилась к Родни.

– Доктор! – обхватив его за ноги, воскликнула Энни. – Я видела гусыню и большие яйца. А еще там был смешной человек и красивые леди.

– Как ты сюда попала, Энни? – удивился доктор Принс. – Кто тебя привел?

Родни взял тянущиеся к нему ручки в свои.

– Добрый вечер, Кейт!

К ним подошли мать девочки и какой-то коренастый человек, который ни на шаг от нее не отходил.

– Добрый вечер, доктор! Извините… Энни! Ты непослушная девочка! Отпусти сейчас же доктора.

– Не ругайте ее, Кейт. Вы в первый раз привели Энни на представление?

– Да. Она так радовалась, что едва могла усидеть на месте.

Не сводя глаз с Кейт, Родни погладил по головке ребенка. Со времени их прошлой встречи прошло три года. Сейчас Кейт казалась еще выше, чем прежде. Какая величественная… Что за фигура! Она и прежде была красавицей, но теперь ее красота обрела иное выражение. В ней чувствовалась… порода, что-то странное… необычное.

– Как поживаете, Кейт? – спросил он.

– Чудесно, доктор. Спасибо.

Даже ее голос изменился.

– Все еще служите у Толмаше?

Поколебавшись, Кейт бросила взгляд украдкой на своего спутника и ответила:

– Да.

Тот окинул Кейт взглядом собственника. Было видно, что он старается казаться выше ростом, чем есть на самом деле.