Кэтрин Харт - Огонь желания (Ласковая дикарка)

– Я рад видеть, что, наконец, ты поступаешь правильно. Таня, – сказал он, заметив на ней новое голубое платье. – Станет еще проще, если мы объявим день нашей свадьбы.

Танин голос стал резким, когда она ему ответила:

– Что я должна сделать, чтобы убедить тебя, что я не собираюсь выходить за тебя замуж, Джеффри, ни сейчас, ни когда-либо? У меня уже есть муж, и я, естественно, не испытываю потребности в другом!

– Я вижу, ты опять пользуешься этим предлогом, но это незаконно! В Соединенных Штатах индейские церемонии не считаются законными, дорогая. Кроме того, если твой так называемый муж должен был прийти за тобой, почему же он до сих пор этого не сделал? Посмотри правде в глаза, Таня. Этот ублюдок покинул тебя или сделал тебя вдовой.

Таня поднялась и, залепив пощечину, стерла с лица Джеффри презрительную усмешку.

– Даже если такое случится, ты будешь последним человеком на земле, которого я выберу себе в мужья, – раздраженно сказала она.

– А когда-то ты этого хотела, – заметил он.

– Это было до того, как я узнала, какой ты человек на самом деле, – давала ему отпор Таня, – и до того, как я узнала, что значит настоящая любовь.

– Скоро ты сменишь свой тон, когда увидишь, как мал у тебя выбор. Как ты полагаешь, сколько мужчин тебя сейчас хотят? Дорогая, у тебя испорченная репутация.

– Если мне придется выбирать между тобой и одиночеством, я выберу последнее.

– Продолжай, Таня. Разве ты честно это говоришь, если знаешь, что значит делить постель с мужчиной? – Голос Джеффри звучал вкрадчиво, слащаво. – Пройдет еще несколько месяцев, и ты станешь умолять меня взять тебя, с женитьбой или без.

– Пожалуйста, Джеффри, придержи свой пыл до того времени, а мы позаботимся о похоронной процессии. Ты мне сделаешь большое одолжение!

– Ты бы лучше не говорила мне таких вещей, моя любовь. Я могу разозлиться и заставить тебя заплатить! – нежно предупредил он.

– Прекрасно, – огрызнулась она. – Тогда внеси в свой список следующее. Лейтенант Янг, вы можете прямо отправляться к черту и прихватите с собой свой похотливый, извращенный ум.

Прошло время, и он снова появился, чтобы выслушать оскорбления. Иногда он был спокоен, иногда сердился, но он всегда уходил, чувствуя досаду. И хотя его собственное «я» было растоптано, он опять возвращался. Что бы Таня ни говорила, что бы она ни делала, это не уменьшало его решимости овладеть ею в конце концов.

Джулия не могла понять, почему он так настаивал, когда Таня его открыто отвергала?

– Я вижу, Таня, что ты делаешь все возможное, чтобы отделаться от него. Почему он так настаивает на том, что хочет кого-то, если в нем не нуждаются? Где же его гордость?

– В том же месте, где и его мозги, – холодно ответила Таня. – Явно, они находятся не на месте!

Джулия неохотно улыбнулась:

– Естественно, ему все это скоро надоест и, возможно, ища утешения, он обратится ко мне.

Таня нахмурилась.

– Джулия, я не уверена, что он надежный и подходит тебе, – добавила она. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я думаю, Джеффри не способен доставлять тебе радость или нежность, которых ты заслуживаешь. Я беспокоюсь, что он будет плохо к тебе относиться.

– О, я не думаю, что он будет таким, если влюбится в меня, – не соглашалась с ней Джулия. – Должно быть, ты рассердила его своим острым языком и постоянными отказами.

– Я сомневаюсь, что Джеффри способен любить кого-нибудь, кроме себя самого, – предположила Таня. – Он ужасно эгоистичный, у него тяжелый характер, временами мне кажется, что он сходит с ума. Только сумасшедший попытается изнасиловать женщину, которую, как он утверждает, любит. Подумай об этом хорошо, перед тем как отдавать ему свое сердце, Джулия. Мне бы очень не хотелось видеть тебя несчастной.

В марте потеплело, и в воздухе запахло весной. Уменьшились снежные шквалы, они были уже не такие сильные, и снег быстрее таял. Весна вступила полностью в свои права, когда пришел апрель и вместе с ним Пасха.

С наступлением теплой погоды город ожил. После долгой, суровой зимы теперь стало возможным выходить на улицу и подолгу гулять. Женщины были похожи на узников, которых отпустили на волю. Они хвастались новыми платьями и шляпками и использовали любые предлоги, чтобы выставить их напоказ. Они делали покупки и ходили в гости, устраивали чаепития и ленчи. После зимнего перерыва общественные и церковные комитеты развили бурную деятельность.

По требованию матери. Таня приняла приглашение на несколько мероприятий, главным образом для того, чтобы опровергнуть слухи, вызванные злым языком Сьюллен. Она по-прежнему посещала дома близких друзей матери и тети, но только в компании своих родственниц. Она редко брала с собой своих сыновей, не желая выставлять их под любопытные взгляды.

Если бы даже она не посещала общественных сборищ, то все равно доказала бы любопытным горожанам, что не является неотесанной язычницей. Ее манеры и одежда были безупречны. Ее речь была мягкой и благородной. Она не задавала неделикатных вопросов и всегда сдерживала свое любопытство. Вскоре люди знали: хотя Таня была обходительной и дружелюбной, она не позволяла смотреть на себя свысока и не разглашала тайны своей жизни среди чейинцев.

Единственным местом, куда она не ходила, как бы ее ни убеждали, была церковь. Таня приняла религию чейинцев и сдерживала свою клятву учить своих детей их ритуалам. Это она выполняла преданно, хотя сейчас помогала Охотнику в изучении английского языка. Она не видела вреда в том, что ее дети будут знать два языка. В действительности, она считала, что знание двух языков пригодится им во многих ситуациях.

Весна все больше вступала в свои права, и Таня вспоминала весны, проведенные с Пантерой. От тоски и волнения на душе у нее становилось тяжело. Она с нежностью думала о первой весне, когда Пантера пленил ее сердце. По ее щекам текли слезы, когда она вспомнила вторую весну и рождение Охотника; и гордость и удивление на лице Пантеры, когда он помогал своему первенцу входить в этот мир. Прошлой весной они вместе отмечали день рождения Охотника, и Таня сообщила ему, что ждет второго ребенка.

Болезненные воспоминания разрывали ее сердце. Будет ли она когда-нибудь опять лежать рядом с ним и чувствовать, как бьются их сердца? Услышит ли она когда-либо снова его голос и увидит ли его улыбку? Он поклялся, что только смерть разлучит их. Она была уверена, что если бы он был убит, то сердце бы сказало ей об этом. Каждая клеточка ее души кричала: «Пантера, любовь моя, где ты?»

Был теплый апрельский день. Послеобеденное солнце прогрело крошечную прогалину. Таня натянула мокасины и отправилась в лес искать целебные травы и коренья. Она взяла с собой Кит. Ее волосы лежали на плечах. Они искрились на солнце, и легкий ветерок играл с ее рыжеватыми локонами. Скоро ее волосы отрастут настолько, что она опять сможет заплетать их в косы.