Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил

— Благодарю вас, милорд.

Поощрённый в своей глупости, Дервиштон взял её руку и запечатлел на ней жаркий поцелуй:

— Я почту за честь, если вы позволите мне проводить вас в столовую. Этот дом приводит в замешательство, а я сомневаюсь, что вас по прибытии снабдили картой или компасом.

— К сожалению, нет. Буду благодарна вам за помощь.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия. — Дервиштон сиял, как будто ему вручили сундук свежеотлитых золотых монет. — Это скорее услуга мне, а не вам. Прошествовать в гостиную под руку с такой красавицей — это только поднимет мою собственную оценку в глазах всей честной компании.

Александр скрестил руки на груди и облокотился на перила:

— Дервиштон, вам не обязательно уверять мисс Хёрст в её красоте. Она носит с собой это знание, подобно вору, носящему свою добычу.

Кейтлин застыла и уставилась на него, её прекрасные глаза гневно заискрились.

В течение долгой секунды они смотрели друг на друга. За этот короткий миг Александр вспомнил другие, более интимные моменты: когда он по — глупому позволил себе втянуться в испытание на вкус этих нежных губ и ловил своими губами её постанывания; когда он ощупывал руками эти изгибы рта и ощущал дрожь её желания; когда мир вокруг рушился от тонкого аромата и ощущения нетерпеливого движения её тела к его, разделённых только шёлком и атласом.

Он скрипнул зубами. Всё это — в прошлом, ныне страница перевёрнута. Он больше никогда ей не поверит.

Александр заставил себя оскалиться и продолжил блокировать ступеньки, одновременно нагло разглядывая её сверху донизу. Он позволил своему взору задержаться там, где не следовало бы, и был немедленно вознаграждён тем, что щёки её порозовели, и она уже собиралась было срезать его острой репликой, но затем с видимым усилием проглотила её.

Удовлетворение согрело его. О, да, Хёрст. Я точно знаю, как подтолкнуть тебя совершить что — нибудь опрометчивое.

Дервиштон, с сомнением переводя взгляд с одного на другую, вышел вперёд:

— Я вижу, вы уже встречались раньше.

Кейтлин фыркнула:

— Брат лорда МакЛина женат на моей сестре.

— Что? — Дервиштон нахмурился. — Ах, да. Я слышал какие — то слухи, что … — Он мельком взглянул на Александра, потом неопределённо улыбнулся Кейтлин. — Я уверен… уверен, что всё это в прошлом.

— Более, чем вы думаете, — ответила она холодно и, положив свою руку на руку Дервиштона, послала ему такую улыбку, что челюсти Александра болезненно сжались. — Лорд Дервиштон, не могли бы вы, пожалуйста, проводить меня туда, где мы собираемся на ужин? Я собиралась идти туда с мисс Огилви, но она порвала шнурок на каблуке и вынуждена была вернуться в свою комнату. Она просила меня передать герцогине, что спустится сразу, как только сможет.

— Бедная мисс Огилви! Мы сейчас же сообщим Джорджиане; уверен, она задержит ужин. — Дервиштон накрыл её руки своими. — Позвольте мне. Ступеньки немного крутые.

Александр осмотрел широкую округлую лестницу, подняв брови. Она определённо была большая, но отнюдь не крутая:

— Мисс Хёрст, умоляю, цепляйтесь за руку Дервиштона, а то я — то знаю, какая вы становитесь неустойчивая после лишних стаканчиков хереса.

Дервиштон прищурился:

— Херес? Мисс Хёрст, я и не знал, что вы…

— Я не пила. — Кейтлин послала Александру суровый взгляд. — Я сегодня вечером вообще не пила херес.

Александр протянул, растягивая слова:

— А мне помнится как — то вечером вы выпили его много, слишком много, и сказали мне, что всегда хотели…

— Лорд Дервиштон, мы можем продолжить? — перебила Кейтлин торопливо. — Мисс Огилви рассчитывает на меня, что я передам её сообщение.

Дервиштон был разочарован, что ему не дали послушать историю Александра:

— Конечно.

Кейтлин послала Александру гневный взгляд и прошествовала мимо него величественная, как королева.

Александр широко улыбнулся. Как — то они были на Лингефельтском вечернем балу, было необычайно душно и безветренно, и лимонад — единственный подходящий для девушек напиток — быстро закончился. Мучимая жаждой после танцев, Кейтлин заглотила несколько крошечных стаканчиков хереса. К концу вечера она раскачивалась на вершине лестницы, ведущей из бального зала в столовую, и Александр подхватил её как раз вовремя, чтобы она не упала.

Прижимая её к себе, её грудь против его груди, он сгорал от желания попробовать её на вкус. Она была не менее взволнована, и нетвёрдым голосом сообщила ему по секрету, что не желает ничего больше, кроме поцелуя — безжалостная.

В течение многих лет Александр общался с многоопытными куртизанками, которые выпрашивали у него сексуальные услуги, и он с готовностью их им оказывал. Он бывал и с другими женщинами — большей частью с замужними — которые желали попробовать грубой страсти, и он угождал им. Но никогда ещё он не встречал женщину, которая просила бы простого поцелуя, но таким хриплым, страстным голосом, что он воспламенился так, как ни от одной другой просьбы.

Он немедленно увлёк её в альков, укрытый за длинными шёлковыми занавесками, и стал жадно её целовать. Она ответила на поцелуй с таким пылом, что кровь в нём закипела. Тогда впервые он понял, почему его друг Чарльз не устоял перед обаятельной бессердечной женщиной, на которой женился. Это было безумие самого худшего сорта — разгорячённое страстью, питаемое возбуждением и ослепляющим желанием, и безрассудное от веры в то, что этим можно управлять, — не удивительно, что Чарльз не устоял.

Тот поцелуй положил начало множеству рискованных встреч между Александром и Кейтлин, каждая из которых заводила их всё дальше и дальше на пути, который она безупречно рассчитала. Он понял, что его водили за нос уже много, много позже.

Проклятье, я был осмотрителен; я же не зелёный юнец впервые в большом городе! Но каким — то образом она проникла в мою жизнь, и… я ей это позволил.

Медленно закипавшая злость захлестнула его, и он смутно почувствовал, как где — то вдали загромыхал гром в ответ на его гнев.

— Мисс Хёрст, — позвал он вниз по лестнице, — одно предупреждение. Погреба Роксбурга известны своим разнообразием. Возможно, вам стоит заказать к ужину лимонад, поскольку более крепкие напитки могут свалить вас в чьи — нибудь руки.

Карие глаза Кейтлин сердито сверкнули, лицо стало непроницаемым:

— Спасибо, что беспокоитесь о моей безопасности, лорд МакЛин, но я не выпью больше, чем следует. Я никогда этого не делаю.

— Никогда? — спросил он вкрадчиво.

Их взгляды встретились, и, к его крайнему ужасу, в нём начал медленно разгораться весьма ощутимый жар при виде того, как грудь её поднимается и опускается, натягивая тонкий шёлк вечернего платья. Немногие женщины так прекрасны, когда сердятся. Почему — то он забыл, как великолепна она была в чувственном плане, и ему было нелегко снова смотреть ей в лицо. Его тело становилось уязвимым при виде неё.