Ирэна Зайцева - Цветок и нож

Сказав это, Элиза ощутила острую боль, которую причинило ей осознание собственных слов. До этого момента она сама не понимала, как важно было для нее чувствовать его поддержку и заботу. Возможно, эти мысли стали следствием обособленного образа жизни Лизи и постоянного чувства одиночества, которое она испытывала. На глаза Элизы навернулись слезы, но она не позволила себе заплакать, смело глядя прямо в глаза Эдварда. Быстрым порывистым шагом он приблизился к ней и, крепко схватив за плечи и талию, прижал к стене. Лизи не успела осознать суть происходящего, как почувствовала прикосновение его горячих губ к своим. Она испытала такой жар, словно кто-то влил ей в горло раскаленную лаву, которая растеклась по всему телу и превратила его в камень. Ей не хватало сил пошевелиться, она замерла, ожидая, что за этим последует. Поцелуй был короткий и порывистый. Медленно отстранив от нее свое лицо, Эдвард, все еще не выпуская ее из своих объятий, прошептал:

— Я поклялся, что никогда не сделаю это.

Он мягко отпустил ее и, отступив на шаг, продолжил:

— Прости, что причинил тебе боль, Лизи, но ты причиняла мне боль на протяжении долгих лет, когда любовь к тебе сжигала меня изнутри. Я жаждал обладать тобой, но понимая, что это невозможно, сбежал от своего безумия в Принстон, покинув тебя на долгие годы, надеясь только на одно, что смогу преодолеть свои чувства к тебе. Ты не представляешь, как низко я опустился, сколькими женщинами пытался утолить свою грешную страсть, в каждой ища тебя, твои призрачные черты, которые неизменно ускользали от меня. И вот прошло семь долгих лет, и я решил, что излечился от тебя. Глупец. Увидев как ты расцвела за последние годы, я понял, что полюбил тебя еще больше и что как бы далеко я не бежал, мое сердце вечно будет там, где ты, — его глаза сверкали, он говорил со страстью и жаром, нервно передвигаясь по комнате. Глубоко вздохнув, он продолжал:

— Я знаю, что не должен был приезжать сюда. В тот первый вечер, когда после ужина я покинул тебя, мои мысли были сосредоточены на тебе одной. Я ненавидел себя, запрещал себе думать о тебе и готов был уже встать и сию же минуту покинуть этот дом и тебя на веки. Но когда я обернулся и поймал твой ласковый, нежный взгляд, обращенный ко мне, я понял что не найду в себе сил сделать это. Как жаждал я, что ты войдешь ко мне и останешься до утра, и, вместе с тем, не смел надеяться на это. Знаю, что напугал тебя в этот вечер и сейчас прошу у тебя прощения. Мне пришлось использовать всю силу воли, чтобы не последовать за тобой в спальню и не совершить страшную ошибку, после которой я бы ненавидел себя до конца жизни.

Лизи стояла неподвижно, спиной касаясь холодной стены. По ее щекам текли слезы, но ни единого звука не вырвалось из ее груди. Она с трудом разбирала смысл сказанных им слов. Ей никак не удавалось осознать то, что с ней сейчас происходит. Она словно потеряла чувство реальности, не понимая, где она и что с ней. Постепенно она начала приходить в себя. Первое, что удалось ей разобрать в сумбуре проносившихся в голове мыслей, были слова: 'Уйти! Скорее уйти….'. Она попыталась сделать шаг, но ее ослабевшее тело отказывало подчиняться ей. Если бы Эдвард, внимательно наблюдавший за ней, вовремя не подхватил ее, она бы упала.

— Элиза…

Слабым движением рук, она разомкнула его объятия и вышла из комнаты. Она словно находилась в полусне. Единственным ее желанием сейчас было добраться до своей комнаты, лечь в постель, уснуть и по возможности никогда больше не просыпаться.

Первая мысль, посетившая Лизи утром была о том, что события вчерашнего вечера были всего лишь сном, ночным кошмаром, которого в действительности никогда не было и не могло быть. Как бы ни пыталась она себя убедить, воспоминание о пережитом убеждали ее в реальности произошедшей сцены между ней и Эдвардом. Как слепа она была! Все это время он любил ее и вместе с тем глубоко страдал от этой любви, а она об этом даже не подозревала. И этот поцелуй…..Он перевернул все в ее душе. Элиза понимала, что это не правильно, но мыслями она снова и снова возвращалась к тому ощущению, которое она испытала, когда губы его коснулись ее губ. Никогда в жизни не приходилось ей испытывать подобного. Она пыталась выкинуть этот эпизод из головы, но закрывая глаза, переживала его вновь и вновь. Нет! Она должна испытывать отвращение, ужас, но вместо этого на нее словно волны накатывали совсем иные, незнакомые ей ощущения, которые ей с трудом удавалось контролировать.

Элиза испытывала ужасную слабость во всем теле. Она понимала, что пора вставать, в противном случае слуги могут что-либо заподозрить, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Она должна вести себя как можно естественнее, пока не решит, что ей со всем этим делать. Лизи не чувствовала в себе сил встретится с Эдвардом. От одной мысли об этом ее бросало в жар. Немного поразмыслив, она решила, как ей следует поступить. Она вызовет Энистон и, ссылаясь на плохое самочувствие, попросит принести ей завтрак прямо в комнату. Так Элиза сможет обезопасить себя от встречи с Эдвардом. Заодно она попытается выведать, где он и чем занят. Потом она пошлет кого-нибудь в Гейтсхед нанять коляску для поездки в Лондон. Ей нужно поговорить с Леоном. Она не скажет ему, что произошло между ней и Эдвардом, но возможно ей удастся убедить его приехать с ней, аргументируя свою просьбу заботой о нем. Тогда Эдварду не останется выбора, кроме как вернуться в Лондон на место брата. Кроме того, поездка в Лондон занимает не меньше трех часов, которые она с пользой сможет провести, пытаясь разобраться в собственных чувствах и приводя в порядок мысли. Таким образом, тщательно все обдумав, Лизи приступила к выполнению первой части своего плана.

Совершенно не испытывая голода, Лизи заставила себя проглотить несколько кусочков как ей показалось совершенно безвкусной пищи и запить глотком чистой воды. Попросив Энистон убрать поднос, она спросила:

— Мистер Мур уже встал? — Лизи постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более естественно.

— Да, мисс. Как обычно он поднялся раньше слуг и куда-то ускакал.

Все в том же тоне, Лизи продолжила:

— Энни, отправь кого-нибудь в город. Мне нужна коляска до обеда. Я собираюсь в Лондон навестить Леона.

— Слушаюсь, мисс.

Служанка удалилась, унося за собой поднос, а Лизи начала готовиться к поездке. Сборы не заняли много времени. К полудню Энистон сообщила о том, что нанятый экипаж уже подъезжает к дому. Лизи удивилась, когда вместо небольшого дорожного дилижанса возле крыльца остановилась четырехместная карета с плотно зашторенными окнами. Наверно служанка что-то напутала, но у Лизи не было желания тратить время на смену транспорта. Леона наверняка удивит столь официальный визит сестры, но ее сейчас заботило это меньше всего. Приподняв полы платья, Лизи забралась в карету. Она комфортно уместилась на удобном бархатном сиденье и велела кучеру тронуться. Для нанятой, карета выглядела на редкость богато и ехала так плавно, что буквально укачивала Лизи. Немного расслабившись, Лизи попыталась раздвинуть шторы, чтобы немного полюбоваться проносившимся пейзажем, но ей это не удалось. Шторы были плотно прибиты к оконной раме, так что выглянуть было невозможно. Это показалось ей довольно странным. Открыв небольшое слуховое оконце, соединявшее пассажира с кучером, Элиза спросила: