Жорж Оне - Серж Панин

— А разве не казнены Сен-Марс, Бирон и Монморанси? — сказал с иронией Герцог.

— Так то на эшафоте.

— Ах, эшафот спекулятора — это лестница биржи. Но гибнут только мелкие денежные аферисты, а крупные финансовые тузы в стороне от опасности. Они привлекают в свои предприятия столь многочисленные и обширные интересы, что не могут пасть, не рискуя поколебать общественное благополучие. Само правительство приходит к ним на помощь. Вот одно-то из таких могущественных, неразрушимых творений, которое я и мечтаю создать после «Европейского Кредита». Одно его название «Всемирный Кредит» является уже целой программой. Цель общества — захватить во всех пяти частях света, как огромною сетью, все крупные финансовые спекуляции. Государственные займы, концессии железных дорог, каналов, рудников, одним словом, все промышленные предприятия должны быть нашими должниками. У нас будет кредит для всех с одного конца вселенной до другого, никто не может миновать нашего участия. Борьба с нами совсем невозможна. Я становлюсь во главе самых больших банкирских домов целого света. Я заключаю с ними грозный союз, и никто не может избегнуть моей власти. Не правда ли, горизонт, который я открываю вам, широк? В моих мечтах он еще несравненно обширнее! У меня уже готовы планы, вы их узнаете и воспользуетесь ими, если только захотите участвовать в моем предприятии. Вы честолюбивы, князь, я угадал это, но ваше честолюбие довольствовалось малым: роскошь, щегольство, трата денег без стеснения! Что это в сравнении с тем, что я могу вам предложить? Сфера, где вы теперь можете первенствовать, узка, а та, в которую я могу поставить вас, будет необъятной! Вы будете тогда царить не в маленьком общественном уголке, вы будете господствовать над всем светом. У вас будет в руках главное могущество на свете, которому не могут сопротивляться ни люди, ни вещи: это финансовое могущество.

Серж, более смущенный, чем ему хотелось бы показаться, ответил с легкой насмешкой:

— Вы как будто читаете мне пролог из «Фауста». Где же ваша кабалистическая рукопись? На чем я должен подписаться?

— Вовсе нет, — возразил Герцог, — для меня довольно вашего согласия. Вникните в дело, изучите его на свободе и взвесьте его результаты. А тогда, если вам понравится оно, вы отдадитесь ему без оговорок. Князь, мне хочется, чтобы в несколько лет вы приобрели такое состояние, которое превосходило бы все, о чем вы когда-либо мечтали.

Финансист замолчал. Серж серьезно обдумывал предложение. Герцог был в восторге. Он мог явиться перед всем Парижем в товариществе с зятем госпожи Деварен. Один из его проектов уже осуществлялся. Карета князя в эту минуту подъехала к Елисейским Полям. Погода была чудная. Вдали, среди темных масс деревьев Тюльери, виднелись обелиск и памятники площади Согласия, утопая в голубоватой туче. Группы всадников гарцевали по сторонам. Длинные вереницы карет быстро проезжали, и в глаза бросались блестящие наряды и красивые лица. Пешеходы толпами направлялись к Триумфальным воротам мимо двойного ряда роскошных отелей, фасады которых были ярко освещены солнцем. Кипучая жизнь могущественного города являлась в этот час дня в полном блеске. Это был Париж, блестящий, шумный, сильный, веселый.

Герцог, показывая рукой эту картину, сказал князю:

— Вот ваше царство! — Затем, пристально посмотрев на него, прибавил. — Так это решено?

Серж, как видно, сильно колебался, но ответил, опустив голову;

— Да, решено.

Герцог остановил кучера и, выскочив проворно из кареты, сказал Панину:

— До скорого свидания.

Он пересел в свою карету, ехавшую все время за каретой князя, и они расстались.

С этого дня даже у Жанны появилась соперница.

Страсть спекуляции овладела князем. Едва коснулся он этого дела, как вполне предался ему. Это было совсем другое, чем глупая игра в клубе с одними и теми же обыкновенными оборотами, вызывающими отвращение по своей пошлости. На бирже все было ново, неожиданно, внезапно, страшно. Сила переживавшихся волнений увеличивалась вместе с ростом пущенных в оборот сумм.

Действительно, прекрасное зрелище представлял Герцог, управлявший деловой машиной, приводя в движение с удивительным умением целые миллионы. К тому же, поле действий было необъятно широким. Политические дела, существенные интересы целых народов являлись пружинами, служившими двигателями разных комбинаций. Игра принимала дипломатическое величие, финансовую всеобъемлемость. Речь шла о богатстве стран всего света. Сила и высшее могущество заключались во власти этих властителей всемирного богатства.

Герцог, сидя в своем кабинете, отдавал приказания, и потому ли, что его знание дела было поистине необычайным, или же потому, что удача всегда ему сопутствовала, но успех был неизбежен. Серж в первые недели получил значительные барыши.

Такой блестящий результат почти свел его с ума. Он верил теперь всем словам Герцога, как словам Евангелия. Он видел мир сгибающимся под ярмом, которое он на него наложил. Народы, сгибающиеся под ежедневной работой, трудились исключительно для него. Они были его должниками; и как один из царей, которые покоряли вселенную, он видел перед собой в ослепительном мираже сокровища всей земли рассыпанными у ног. С того времени он потерял понятие об истине и справедливости, допускал невероятное и естественное находил невозможным. В руках Герцога он был послушным орудием.

Слух о такой неожиданной перемене в жизни Панина быстро достиг ушей госпожи Деварен. Она пришла в ужас, тотчас позвала Кейроля и убедительно просила его остаться в «Обществе Европейского Кредита», чтобы следить, насколько возможно, за ходом нового дела. Со своим верным и опытным чутьем госпожа Деварен предвидела несчастье и сожалела, что Серж уже не ограничивал своих безумий игрой и разгулом.

Сильно встревоженный, Кейроль поведал опасения своей жене, а она, явно взволновавшись этим, рассказала в свою очередь обо всем Панину. Князь только презрительно улыбнулся и разуверил молодую женщину. Опасения госпожи Деварен и Кейроля происходили от влияния буржуазной боязливости. Теща ничего не понимает в больших делах, а Кейроль — финансист с узкими понятиями. Он же хорошо знал, к чему стремился. Результаты его спекуляций математически точны. До сих пор еще ни разу они не обманули его ожиданий. Большое «Общество Всемирного Кредита», куда он вступил в качестве администратора, должно было доставить ему такое значительное состояние, что он мог бы презрительно относиться к госпоже Деварен и, освободившись от ее опеки, с этих пор действовать исключительно по своему желанию.

Испуганная таким слепым доверием, Жанна пробовала возражать, но тогда Серж обнимал ее, и она, опьяненная любовью, забывала все.