Жорж Оне - Кутящий Париж

— Милостивые государыни и милостивые государи, имею честь вас поблагодарить!

Госпожи де Рево и Тонелэ возвращались в гостиную; начался обмен рукопожатий, звонких поцелуев и шумных приветствий на прощанье, после чего под хлопанье отворяемых и затворяемых дверей с праздника разошлись последние гости. Леглиз очутился один со своей женой и Томье. Усевшись в кресло и окидывая усталым взглядом затихший сад, Жаклина довольно долгое время оставалась в задумчивости, потупив голову. Молодая женщина, по-видимому, не обращала внимание на то, что говорилось возле нее, пока не поймала следующих слов:

— Эту девушку нельзя назвать красивой, но у нее умное лицо, и, вдобавок, она получит от отца великолепное приданое. Отличная партия для покутившего вдоволь холостяка. Послушай, Томье, вот бы тебе…

Здесь краска бросилась в лицо госпожи Леглиз, и она подхватила с внезапной живостью:

— Вы, кажется, беретесь за роль свата? Только того недоставало! Неужели эта старая дева заинтересовала вас до такой степени?

— Уж и старая дева! Сколько лет ты дашь ей, Томье?

— Лет двадцать семь, двадцать восемь…

— Ты, кажется, хочешь угодить моей жене!

— Во-первых, так, — сказал Жан, — а затем воздать должное истине. Впрочем, что мне за дело до мадемуазель Превенкьер?

— А кто не переставал увиваться за ней сегодня целый день, оказывать ей любезности?

— Это ради отца, — холодно отвечал Томье, — и в твоих интересах.

— Вот как! Это было бы любопытно послушать.

— Ничего нет проще. Госпожа де Ретиф, которая со своей стороны не переставала заискивать в Превенкьере, дала мне понять, что для тебя очень важно устроить любезный прием этому капиталисту в твоем доме; я старался подействовать на его самолюбие, тогда как госпожа де Ретиф пустила в ход кокетство. Обязаны же мы сделать для тебя что-нибудь, как она, так и я!

Этот ответ оттенялся такой дерзкой и грациозной иронией, что Леглиз не нашелся возразить ни слова. Он посмотрел, смеясь, на жену и воскликнул:

— Порадуемся, моя милая, что у нас с тобою такие преданные друзья! У меня — госпожа де Ретиф, у тебя — Томье. Как нам не успевать во всем с подобными доброжелателями! — Этьен сделал несколько шагов по комнате и прибавил, возвращаясь назад: — А что мы будем делать сегодня вечером? Теперь семь часов, В доме все вверх дном, Мы поедем куда-нибудь обедать?

— Ну, конечно! У нас условлено с супругами Рово и Тонелэ сойтись с ними в Посольском ресторане. Госпожа де Ретиф также примкнет к нашей компании…

— Значит, всей ватагой?

— А потом отправимся в какой-нибудь театрик провести эстетический и пищеварительный вечер.

— Тогда я пойду надену фрак. До скорого свидания!

Кивнув головой жене и приятелю, он вышел. После его ухода Жаклина встала с кресла. Она подошла к Жану и, положив свои красивые руки ему на плечи, устремила на него пристальный взгляд.

— Не лукавите ли вы?

Он привлек ее к себе и, касаясь слегка своими надушенными усами милого личика, произнес ласкающим голосом, между тем как его губы скользили от виска молодой женщины к ее губам.

— Зачем мне обманывать? Разве это было бы достойно и вас, и меня? Уж лучше я причинил бы вам горе, расставшись с вами прямо, вместо того чтобы позволить себе низкую измену. Мы не какие-нибудь пошлые существа, Жаклина, и узы нашей любви тем крепче, что они не имеют законной силы. Будь я вашим мужем, я мог бы променять вас на женщину вроде госпожи де Ретиф. Но я ваш любовник и обязан сохранить вам верность.

— Обязан, — с печальной улыбкой прошептала Жаклина. — Не люблю я этого слова! Когда мы обязаны, Жан, у нас может явиться желание уклониться от обязательства.

— Нет, когда мы исполняем его добровольно. А вдобавок, где я найду другую Жаклину?

— Мужчины часто оправдывают свою измену стремлением к разнообразию.

— Неужели в вас так мало гордости и вы допускаете мысль, что вами можно пожертвовать ради другой?

— О, прежде я была горда, а теперь мне кажется, что все мое достояние заключается в одной любви.

— Я не понимаю ваших опасений. Чем они вызваны? Неужели появлением мадемуазель Превенкьер в вашем кружке или нелепыми словами вашего мужа? Ведь он хотел нарочно вас уколоть…

— Он? Да он на это совсем не способен! Что ему? По малодушию, по необходимости он, пожалуй, способен на многое и даже на очень дурное, я еще допускаю это, но без причины, честное слово, нет! Если он говорил, как сейчас…

— Но что же вы, Жаклина, договаривайте…

— Нет, я боюсь, что вы рассердитесь. Объясните мне лучше обратную сторону этих людей. Отец — авантюрист, а дочь?

— Дочь? Да вы ведь сами знаете, модистка из Блуа, — со смехом отвечал Томье.

— Однако при свидании со мною она не намекнула ни полусловом на нашу тогдашнюю встречу. Почему это?

— Вероятно, потому, что ей нелестно вспоминать теперь о том, как вы случайно открыли тогда ее скромное положение, и она надеется, что вы или не узнали ее, или позабыли о ней…

— Вот уж неправда! Она сразу дала мне понять противное. В ее пристальном взгляде я тотчас прочитала такую мысль: «Ты пришла ко мне в магазин с кавалером, который не был твоим мужем, но обращался с тобой фамильярно, точно ты зависела от него; значит, этот человек был твой любовник. Вот он в трех шагах от тебя, по-прежнему обворожительный и милый. И я разговариваю с ним, и он мне нравится…»

— Ну, полноте, — возразил Томье, — это уж вы придумали сами, мой прелестный друг! Во всяком случае, могу засвидетельствовать, что ее взгляд, настолько выразительный для вас, не был таким же для меня, а когда я предложил мадемуазель Превенкьер порцию мороженого в буфете, она поблагодарила меня тем же самым тоном, как благодарили другие дамы за услуги в этом роде.

— Но кто же, наконец, ввел этих людей ко мне?

— Маршруа.

— С какой целью?

— Вот уж не знаю! Под этим кроются махинации госпожи де Ретиф. Хотите, я вам скажу, что приходит мне в голову? Должно быть, дело идет о займе. Этьен сильно стеснен в данную минуту.

— Этот несчастный нас разорит, если не перестанет действовать так опрометчиво.

— Фирма прочна. При некоторой рассудительности все пошло бы опять по-старому и денежные затруднения уладились бы сами собой.

— А как по-вашему, Превенкьер очень богат?

— Н-да!.. Он купил отель в аллее Буа и обзаводится всем необходимым, как человек, который намерен проживать ежегодно от пятисот до шестисот тысяч франков… Если он нашел тепленькое местечко в Трансваале и орудует там промышленными предприятиями… ведь вы знаете, как скоро обогащаются в этой стране!

— А вас не встревожило бы то обстоятельство, что Этьен сделался должником Превенкьера?

— Ведь вы прекрасно знаете: он не станет со мной советоваться.