Перл Бак - Гордое сердце

Они говорили теперь с большими паузами, она — страстно и сомневаясь, он — осторожно, как бы проверяя свои слова наощупь. Время шло к вечеру. Солнце вливалось в комнату под острым углом. Его лучи осветили голубой ковер, который был приобретен в начале их совместной жизни с Марком. Эта жизнь кончилась, но заняла свое место в ее внутреннем мире. А теперь растущая скупость слов, которыми обменивались они с Блейком, дала ей почувствовать, что и их жизнь заканчивается.

— Не знаю, — ответил он. — Не требуй от меня, дорогая, чтобы я пускался в психологические исследования. Чистая правда состоит… — Он смолк на мгновение и отвернулся, — в том, что наша жизнь как-то просочилась у нас между пальцами.

— Если бы я не была такой, какая я есть…

— Ну тогда бы я в тебя вообще не влюбился, — закончил ее фразу Блейк, застегивая свою шубу. Он был немного бледен, и губы его были сухи. Внезапно ее охватила острая боль.

— Ах, Блейк, — воскликнула она, — ты так много дал мне!

— Ты мне тоже многое дала, Сюзан. — Но когда она протянула к нему руку, он покачал головой. — Нет, не обращай на это внимания и не пытайся задержать то, что уже минуло. Мне очень печально, что это ушло. Я был бы рад, если бы оно осталось, но ничто не может длиться бесконечно. Ты знаешь, у меня бывает интуитивное чувство конца. Еще до начала чего-либо я чувствую, чем все это завершится.

— Ты это чувствовал и в отношении меня? — спросила Сюзан.

— Думаю, что да, — медленно выговорил он. — Я определенно чувствовал это, потому что мне сейчас ничто не кажется странным. Словно я уже один раз переживал это.

Он поцеловал ей руку, глаза его были холодны. Сюзан подумала: «Так он будет выглядеть, когда постареет».

— Надеюсь, что мы часто будем видеться, — произнесла она.

— Почему бы и нет? — Он направился к дверям и нагнулся, чтобы взять шляпу и перчатки, потом поднял упавшую трость.

— Я напишу тебе, — сказал он, — о деталях я легко договорюсь. — Он замолчал и пробежал взглядом по холлу. — Не странно ли это? Я уже чувствовал конец, когда входил сюда.

По нему не было видно, печалится он или нет.

— Если бы я знала, что ты очень печален, — сказала она серьезно и положила руку ему на плечо, — я была бы совершенно несчастна.

— А ты печальна?

— Пожалуй, да, Блейк. Мне кажется, что я всегда буду печальна.

— Ты будешь печальна из-за того, что ничто не длится вечно — вот так. Эта та печаль, от которой я стараюсь ускользнуть всю жизнь. Прощай, Сюзан. И спасибо тебе.

Он ушел столь внезапно, словно растворился в воздухе. Она увидела, как он садится в автомобиль и как тот исчезает в сумерках.

Сюзан вернулась в комнату словно одурманенная. Солнца уже не было, но в камине пылали раскаленные угли, и комната была теплой и светлой, как всегда. Сюзан с каким-то тихим отчаянием смотрела на огонь все еще не в состоянии поверить в случившееся. Время с Блейком пролетело совсем легко, но с какой ужасающей неумолимостью оно закончилось! Печалится ли она? Сюзан даже не знала, но чувствовала, что справится и с этим.

Как он сказал? «Ты будешь печальна из-за того, что ничто не длится вечно».

Но в ней длилось все. Она бережно сохраняла все, что пережила. Все, что когда-либо имела: дом, который они создали вместе с Марком, смерть Марка, пронзительную, страстную любовь Блейка, детей — все это оставалось с нею навсегда, чтобы стать неиссякаемым источником, который питал ее жизнь, жизнь, простирающуюся далеко за пределы ее бренного тела.

Да, она иногда будет печалиться, наверное, ночью, но утром она возьмется за работу. Она забудет о печали.

Alors — ну, вот (франц.)

Ou est le — где (франц.)

Monsieur… — мсье, мсье, неужели… (франц.)

Mes Americains — мои американцы (франц.)

Jolie — забавный (франц.)