Робин Хэтчер - Приют любви

Туника мягко спадала вдоль тела, подчеркивая буквально каждый изгиб фигуры. Она нанесла на веки золотистую пудру. Умело подвела глаза, подрумянила щеки и губы, восхищаясь достигнутой переменой.

Бренетта медленно прошла по верхней площадке и остановилась у извилистой лестницы. Внизу вовсю гудел бал. Мельком заметив Рори, она нахмурилась. Бренетта так и не нашла возможности поговорить с ним сегодня. Она по-прежнему удивлялась признаниям Меган в любви к нему. Странно, но она чувствовала, что эта мысль задевает ее самолюбие.

Потом кто-то заметил ее, и шум в комнатах начал стихать. Люди подходили к дверям посмотреть, что явилось причиной такой тишины. Забыв обо всем остальном, Бренетта оглядывала помещение, пока отыскала Стюарта. И, не отводя от него взгляда, стала медленно спускаться по лестнице.

Она была очень красивой. Рори никогда не видел ничего подобного. Казалось, она плывет по лестнице, окидывая присутствующих беглым взглядом. Может быть, она молода, но на всех вечеринках и танцах, которые он посещал в Нью-Йорке, подобного эффекта не производила ни одна красавица.

Рори пробирался сквозь толпу. Сердце забилось сильнее, еще сильнее. Он хотел обнимать ее, любить, лелеять всю жизнь. Может быть, сегодня вечером…

Он резко остановился. Из круга любопытствующих вперед выступил Стюарт. Он протянул к ней руку, и Бренетта положила ладонь на нее. Как король и королева среди своих подданных, Стюарт и Бренетта направились к восточной гостиной, собравшиеся расступались, уступая им дорогу. Оба высокие, стройные, элегантные, они составили потрясающую пару.

Очарование разрушилось, когда они покинули вестибюль. Публика начала возбужденно переговариваться.

— Вы видели что-нибудь романтичнее? — спрашивал кто-то неподалеку.

— Ах, если бы хоть один мужчина посмотрел на меня так, я сделала бы для него все, что угодно!

Рори понял, что все слишком поздно. Он потерял ее…

Ноябрь 1879 — «Веселая девица».

Корабль поднимался и опускался уже много часов подряд, но Тейлор упорно цеплялась за поручни палубы. Соленая вода брызгами падала на лицо, вызывая жгучую боль в глазах. Она ничего не имела против неудобств, они отвлекали ее мысли от воспоминаний о днях в Лондоне.

Брент, не теряя времени, договаривался об отъезде. Тревога за жену и сына заставляла его торопиться домой, и Тейлор согласилась с ним. Она хотела уехать домой. Она должна была ехать домой. Она надеялась, что никогда больше не увидит тумана и не услышит британского акцента. Бренту удалось достать места на «Веселой Девице», американском клипере [9] Клипер — быстроходное парусное судно. , направляющемся в Нью-Йорк. Они были единственными пассажирами только потому, что назначение корабля состояло в перевозке грузов, а не людей. Капитан любезно предоставил свою каюту Тейлор и Карлтону, когда они поднялись на борт.

— Рад приветствовать вас на борту, мэм. И осмелюсь заметить, дела пойдут лучше для вас и вашей семьи, как только вы снова ступите на родную землю, — сказал он в приветствии.

— Спасибо, капитан. Уверена, что так и будет, — ответила Тейлор.

Когда солнце стало опускаться в море, Брент присоединился к ней на палубе.

— Карл спит, — сказал он, цепляясь за поручни, чтобы удержать равновесие.

— Хорошо. У него был плохой день. Его снова тошнило утром.

— Он скоро привыкнет к качке.

Она согласилась.

— Может быть, завтра успокоится.

Линия горизонта окрасилась красным цветом. И голубизна неба уже становилась темно-серой. Тейлор смотрела на живописный вал, устремляясь вперед и умоляя корабль быстрее двигаться к дому, в то время как руки Брента обнимали ее за талию.

Ноябрь 1879 — «Спринг Хейвен».

После позднего ужина Стюарт вышел с Бренеттой на улицу. Они мало разговаривали этим вечером, больше смотря друг на друга. Это было не в интересах Стюарта. Только слепец и полный идиот мог не хотеть ее. Но и он действительно стремился к ней. Это была очень желанная женщина. В роли Афродиты она казалась ему доступнее, чем прежде. Уводя Бренетту в парк, он напоминал себе о необходимости не торопиться, чтобы не спугнуть ее.

Они сели на каменную скамью в парке, где единственным освещением была полночная луна, лучи которой проникали сквозь голые ветви. Стюарт сел на почтенном расстоянии и еще раз пристально взглянул на Бренетту. Она отвела в сторону взор, скромно сложив руки на коленях.

— Мисс Бренетта?

Она подняла глаза и взглянула на него.

— Я знаю, что должен был поговорить сначала с вашим отцом. Я знаю, я не имею права просить… — Он сделал многозначительную паузу.

— Да? — подогнала его Бренетта.

Самым доверительным тоном Стюарт продолжал:

— Мисс Бренетта, вы не… — он снова замолчал и опустился на колени. — Не окажете ли вы мне честь принять мое предложение руки и сердца? У меня нет никого и ничего, кроме вас — только «Виндджэммер», и он требует много работы, но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы.

Наступило краткое молчание, прежде чем ответ Бренетты нарушил тишину.

— О, Стюарт. Я с удовольствием стану вашей женой.

Она упала в его объятия. Пока он обнимал ее, мысли его, вместо того чтобы наслаждаться ощущением ее тела через легкий костюм, перенеслись в «Виндджэммер». Он сможет засеять больше полей, нанять больше рабочих. Сможет пополнить запасы. Он видел себя, одетым в прекрасные новые костюмы, верхом на горячей лошади объезжающим свое королевство. И в этой мечте не было места только Бренетте.

Многие гости уехали, те, которые оставались на ночь, разошлись на покой. Мариль, измученная, но веселая, пожелала спокойной ночи Чарльзу Смиту, его жене и Бетти Эллен, и потом, повернувшись, заметила, что за ней наблюдает таинственный кочевник. Никто так и не угадал, кто бы это мог быть, он весь вечер так и не проронил ни слова.

— О! — выдохнула она.

Он сделал ей знак молчать, потом предложил руку. Мне не следует опираться на нее, думала Мариль. Возможно, он ей вовсе не друг, и все это очень странно. Но, однако, она взяла предложенную руку.

Он повел ее по коридору к задней двери, через которую они вышли из дома. Кавалер ни разу не оглянулся на нее, просто шел размеренным шагом, пока они не подошли к затемненным заброшенным лачугам рабов. Там он отпустил ее и, не поворачиваясь, начал разматывать свой тюрбан.

Мариль ждала, почувствовав легкое возбуждение. Казалось, сердце застучало в висках, когда он повернулся к ней лицом.

— Бог мой, — прошептала она, и ноги ее подкосились.

Он поймал ее прежде, чем она упала, его губы коснулись лица Мариль.

— Алан. Алан, это правда ты?