София Нэш - Жених века

Он мог бы поклясться, что, когда заворачивал за угол, то услышал, как мисс Гиван пробормотала что-то о достоинствах теплого молока и меда… при подагре. За этими словами последовал едва слышный горловой смешок.

Герцог ретировался так быстро, как только возможно. Чтобы лечь спать в конюшне. На проклятой соломе.

Джон Варик, девятый герцог Бофор и задокументированный Жених Века, вытащил носовой платок и чихнул. Виктория, сидящая напротив него в роскошном герцогском экипаже, заметила, что он сделал это примерно в двадцатый раз за этот день.

И она радовалась, хоть это было и неправильное чувство. Юмор — вот единственное, что удерживало ее от того, чтобы поддаться последней степени беспокойства, когда юный Питер Линли, сидящий рядом с ней, перевернул еще одну страницу в ее любимой книге «Кентерберийских рассказов».

Не так глубоко погруженный в размышления, как Виктория предполагала, герцог взглянул на нее, оторвавшись от пугающей кипы документов на коленях. Его невозможно голубые глаза встретились с ее, и на мгновение она ощутила, что находится в опасности утонуть в их глубинах. Он был так красив. Герцог изучал ее, пока она не ощутила, как жар заливает ее щеки. Перед тем, как вернуться к своим бумагам, он изобразил едва заметный намек на понимающую улыбку. Виктория едва не взорвалась от негодования.

Он поцеловал ее.

Это был ее первый поцелуй, и она была совершенно уверена, что пропустила, по меньшей мере, половину этого события. Конечно, это должно было произойти подобным образом. Недавно Виктория решила, что до того, как сумеет поцеловать живого, дышащего мужчину, ей уже придется целовать в щеку святого Петра у Жемчужных врат. И она никогда по-настоящему не верила в романтические изящные истории, в которых бедная героиня становится богатой, вроде тех, что скрывались под обложкой книги, которую читал Питер. Так что много лет ей приходилось довольствоваться только собственным воображением.

Его губы были такими нежными, такими непохожими на то, что она себе представляла. Теплыми и знающими… и почти ленивыми. Девушка сглотнула.

В мгновение ока она пробудилась от мечтаний о герцоге и немедленно поняла, что у него было на уме. В туманном облаке его запаха, ароматов цитруса и лайма, Виктория попыталась вынырнуть из накрывшей ее волны его ошеломляющего магнетизма.

Эти же самые губы, которые, казалось, были созданы, чтобы свести всех женщин с ума, теперь искушали ее на расстоянии менее трех футов. А при каждом неровном участке дороги его длинные, мускулистые ноги, обтянутые панталонами песочного цвета, прикасались к ее ногам. Она решительно отвернулась к окну, по которому в постоянном ритме начал постукивать дождь.

Герцог читал весь день. Ни единого слова не слетело с его губ, даже когда они остановились в середине дня, чтобы пообедать. Виктория беспокоилась, что он оставит их там, когда герцог решительно прошагал в личную столовую. Несомненно, прошлым вечером она довела его до крайней степени ярости. Но нет. Мистер Крэндалл вынырнул из отдельной комнаты, заказанной его светлостью, и сообщил, что для нее и мальчиков обед будет подан в другом помещении.

А после обеда герцог снова появился, и мистер Крэндалл торопливо загнал ее и мальчиков обратно в экипажи.

А потом начался дождь.

В последние три часа Виктория высчитывала с точностью до минуты, сколько еще милей осталось до Дербишира, в то время как мелкий дождик превратился в ливень. Если она сможет доехать хотя бы на расстояние нескольких милей от Уоллес-Эбби, то сумеет расслабиться. Остаток пути она и мальчики смогут пройти пешком, если это потребуется. Девушка исчерпала почти весь запас терпения, чтобы обуздать любопытство и энтузиазм Питера при виде новых мест за окном кареты, и уговорить его почитать книгу в полном молчании.

Наконец, она заметила его — характерный флюгер гостиницы «Петух и Корона» в Миддлтоне, которая, предположительно, была очень близко от Уоллес-Эбби. Это флюгер был в деталях описан ее благодетельницей, графиней Шеффилд, и женихом этой леди — мужчиной, к которому Виктория испытывала тайное неразделенное томление на протяжении большей части своей жизни. Она заерзала на сиденье, решив выбросить подобные невозможные мысли из своей головы. Девушка пыталась раздавить эти мечты в тот день, когда подружилась с красивой графиней. И она безоговорочно похоронила эти самые мечты на шесть футов ближе к Китаю в день, когда графиня и Майкл Раньер де Пейстер официально объявили о своей помолвке. Не было на земле ни одного человека, кто не смог бы полюбить в высшей степени сострадательную графиню Шеффилд. Они никогда не обсуждали чувства Виктории по отношению к Майклу, но девушка была уверена, что графиня каким-то образом узнала о них. И все же это не остановило прекрасную графиню от помощи сиротскому приюту.

Виктория ощутила, как взгляд герцога снова задержался на ней, и она не смогла устоять перед вызовом, который тот неумышленно представлял собой. Она отвернулась от пропитанного влагой пейзажа. Даже дождь в деревне был более унылым, по сравнению с оживленностью города.

— И где же именно находится этот коттедж? — тихо спросил он.

— Полагаю, он менее чем в миле отсюда, согласно тем указаниям, которые я получила. — Настало время прекратить вести себя как кошка с собакой. До некоторой степени вчера она развлекала его на протяжении многих миль, а со своей стороны, ей выпало удовольствие испытать пять секунд чистой, неподдельной страсти прошлой ночью.

По крайней мере, Виктории удалось сохранить невинность — будет ли от этого когда-нибудь польза — даже если потеряла частичку здравомыслия. По правде говоря, она была бы не против еще несколько секунд… или, возможно, пару-тройку минут понаслаждаться его поцелуями.

— Как я сказала мистеру Крэндаллу во время последней смены лошадей, это маленький вдовий домик примерно в миле или чуть меньше от руин аббатства, ваша светлость.

Выражение его лица было непроницаемым.

— Ваше внимание к протоколу определенно слишком поздно вышло на сцену.

— Прошу прощения, если я каким-то образом обидела вас. Мы все очень признательны вам за то, что вы подобрали нас.

— И?

— И что?

Джон вытащил платок и чихнул.

Она продолжила, благодарность вынуждала ее выдавливать из себя слова.

— Благодарю вас за то, что устроили нам питание, и… и ночлег.

— И?

Девушка вздрогнула от напряжения и смущения. Она спала не больше получаса после их интерлюдии.

— Я не стану благодарить вас за пользование кроватью прошлой ночью. Мне не предоставили выбора отказаться от этого! И, как уже говорила, я компенсирую вам все расходы за те неприятности, которые мы причинили вам.